Председатель Высшего арбитражного суда России Антон Иванов предложил усилить ответственность правоохранителей за злоупотребления при оперативно-розыскной работе. Эта идея прозвучала на пленарном заседании Совета судей после того, как Антон Иванов сообщил тревожную для людей в мантиях новость: до судейского сообщества дошла информация о разработке проектов по ограничению неприкосновенности судей.
«У меня двойственное чувство по поводу этого законопроекта, — сказал Антон Иванов. — С одной стороны, к сожалению, в ряде ситуаций мы лишены возможности в действительности оценить, что было и чего не было при том или ином принятом судьей решении, довольно странном… В данном случае ограничение неприкосновенности судей может сыграть позитивную роль». Иными словами, нечистоплотного судью трудно схватить за руку, даже если приговор выходит за все мыслимые пределы. Человек в мантии — живой человек, и всегда может сказать, что чистосердечно ошибся. А особый статус судьи порой мешает правоохранительным органам выяснить всю подноготную в том или ином деле.
По закону судьи являются так называемыми спецсубъектами. Для возбуждения против них уголовных дел или начала оперативной работы по ним требуются более сложные процедуры.
Может, поэтому судьи так редко попадают на скамью подсудимых по обвинению во взяточничестве? Правда, здесь может быть и другое объяснение, мол, редко берут. Представители судебной системы настаивают именно на этой версии. Если пролистать ленты сообщений за несколько лет, можно найти не один пример, когда судью судили за мзду. Подобных дел немного, но они все-таки есть. Значит, при желании правоохранители все-таки могут обуздать коррупционера?
Сам же статус спецсубъекта, если говорить чисто теоретически, нужен вовсе не для защиты судей-преступников. Он служит одной из гарантий независимости человека в мантии. Если на судью легко надавить, это уже не судья.
«При нынешнем состоянии нашей правоохранительной системы ограничение неприкосновенности судей может быть обращено против судейской независимости и повлечет за собой довольно серьезные проблемы, — сказал Антон Иванов. — Данные, полученные в результате оперативно-розыскной деятельности в отношении судей, могут накапливаться и использоваться как при назначении судей, так и для влияния на его решения по конкретным делам». В особой зоне риска, считает председатель высшего арбитража, «будут находиться судьи по уголовным делам, потому что в их решениях заинтересованы следователи, которые будут собирать соответствующую информацию в своих анналах. И, на мой взгляд, этот риск перевешивает другие риски».
Само по себе это признание дорогого стоит: даже судьи опасаются оставаться один на один с нашими правоохранителями. Что же тогда делать обычным гражданам? Спору нет, на судье большая ответственность, значит, всегда есть риск, что у него появятся влиятельные недруги. Особенно тяжело рассматривать уголовные дела: здесь априори невозможно оставаться хорошим для правоохранительных органов. Одно из двух: или ты судишь честно и принципиально, или нравишься людям в погонах. Третьего вряд ли дано.
Поэтому, как заявил Антон Иванов, невозможно проводить ограничение неприкосновенности судей без серьезных компенсационных мер. «Какие здесь могут быть компенсационные меры? — говорит он. — Например, установление «срока годности» материалов оперативно-розыскной деятельности, установление обязанности своевременно доводить соответствующую информацию до сведения уполномоченнных должностных лиц. Также ввести более жесткую уголовную ответственность за злоупотребления в этой сфере». Кроме того, он предложил изменить порядок назначения председателей и заместителей председателей судов. В таком случае, по его словам «сами высшие суды будут определять, насколько весома информация, предоставленная правоохранительными органами, при назначении председателя и заместителя председателя суда».
Возможны и другие компенсационные меры, чтобы защитить судей от произвола правоохранителей. Все это будет обсуждаться. А судейское сообщество сможет определить свое отношение к проблеме в течение всего совещания, которое продлится несколько дней.
Впрочем, один вопрос, скорее всего, останется за кадром. У специального статуса есть побочный эффект — бытовая неприкосновенность. Как с ней бороться, пока не понятно. Человеку с корочкой у нас дозволено слишком многое. Речь не только и не столько о судьях. Своим положением пользуются представители многих уважаемых профессия — прокуроры, следователи, депутаты и так далее. Любой мало-мальски важный чин считает своим долгом проезжать на красный свет, пересекать сплошные и вылетать на встречную полосу. Многие ведомства-спецсубъекты (уточним — не суды) восприняли как личное оскорбление и посягательство на независимость попытку ГАИ останавливать пьяных водителей-спецсубъектов. Это тоже проблема. Если бы спецсубъекты вели себя скромнее в быту и на дороге, у общества, скорее всего, не возникало бы желания ограничивать их неприкосновенность.