Отношение россиян к дистилляту всегда было неоднозначным. Одни гонят, другие ловят тех, кто гонит, третьи употребляют, четвертые не дают употребять.

С первого дня июля минимальная цена на водку в России поднялась до 125 рублей, на коньяк — до 219. Отношение населения к данному новшеству неоднозначно. Кто-то подорожание спиртного приветствует — мол, станут меньше пить, другие говорят о новой волне контрафакта и самогоноварения. Впрочем, и сейчас — одни гонят, другие их ловят, третьи употребляют, четвертые дают пьянству бой. МТРК «Мир» изучил народные настроения.

Народ недоумевает, а директор Центра исследований федерального и регионального рынков алкоголя Вадим Дробиз знает, почему водка в России стала дороже именно летом. «Государство хотело в спокойной обстановке провести выборы президента», — поясняет он.

Потребитель за все платит, за свои слабости в особенности. Теперь минимальная цена за пол-литра должна быть не ниже 125 рублей — Росалкогольрегулирование объявляет. Дробиз объясняет — из расчета 145 рублей за 0,5. За минимум мало кто будет продавать. «В пол-литровой бутылке водки акциз составит 60 рублей, НДС — 14 рублей, итого 74 рубля. То есть более 50% получит государство», — объясняет директор Центра исследований федерального и регионального рынков алкоголя. Себестоимость бутылки и содержимого заводу обходится в 18 рублей, а заработает он на пол-литре три рубля. Остальное покупатель платит оптовикам и рознице. «Если раньше самогоноварение было уделом маргинальных слоев населения, то теперь мы вступаем в эру интеллектуального, творческого производства самогона», — рассуждает Дробиз.

Спальный район Москвы, творческая мастерская Ивана Шовкуна расположилась на кухне. Ему по душе слово дистиллят, а не самогон. Он охотно делится рецептом своей «беленькой». «Главные компоненты — сахар и дрожжи. Дрожжи перерабатывают сахар в спирт. Чтобы использовать меньше дрожжей, я закидываю молоко и горох, молоко создает кисломолочную среду, в которой дрожжи лучше всего работают», — рассказывает Иван.

Аспирант-экономист уже три года увлеченно собирает рецепты и угощает друзей, в его коллекции — все выше 28 градусов и дешевле 125 рублей. «У меня себестоимость сахарного самогона получается в районе 16 рублей, себестоимость джина — 22 рублей», — не без гордости отмечает Иван Шовкун.

Хобби стало его бизнесом, все в рамках закона. Он продает самогонные аппараты желающим держать под личным контролем качество выпитого. По данным Ивана, дистилляторы покупают «самодостаточные люди, которые уже утвердились в жизни, ездят на машинах представительского класса, имеют дома в Испании». Для них самогоноварение — хобби, они просто «хотят пить качественный продукт», поясняет Иван. Дамы тоже не прочь приобрести на кухню подобный агрегат. Цена удовольствия — порядка 14 тыс. рублей.

Шовкун делится не только рецептами, но и напитками. Каждый праздник превращается у него в дегустацию. После его напитков голова с утра не болит.

У Тамбовского участкового Баева болит не только голова, но и душа. Борьбе с самогонщиками конца-краю не видно. Он убежден, что за самогоноварение надо увеличивать штрафы в 5-10 раз или вводить за это уголовную ответственность.

У участкового Баева свой портрет типичного самогонщика. На Тамбовщине готовят зелье вовсе не для себя. «В основном этим занимаются люди предпенсионного возраста, которые не могут прожить на зарплату», — говорит Роман.

Клиенту дешевле купить из-под полы, чем в магазине даже по минимальной цене от Росалкоголя. Народ переходит на самообеспечение. Одни зарабатывают на самогоне, другие экономят на водке. Самогонщики, как правило, рецидивисты. При проверке — у всех одна песня. Самогон не продаю, просто угостила.

Минимальная цена, установленная государством, вовсе не гарантирует пусть и минимальное, но качество. Перехватывать контрафакт приходится на разных этапах. 14 мая 2012 года, чтобы закрыть завод, у которого не оказалось лицензии, объединились региональные и федеральные силы экономической полиции.

В Осетии контрафакт добрался до магазина. Вся продукция была подделкой. Акцизы приклеивали, не отходя от кассы. Владельцу грозит до пяти лет лишения свободы. Но выгода настолько велика, что наказание никого не останавливает.

В магазине села Василевка под Нижним Новгородом водка давно не ходовой товар. Спрос на алкоголь и шоколад снизился: первое председатель не велит, вторым он же вместо пряника поощряет. Механизатор Павел на такой диете уже два года — перемены на лицо. «Первые две-три недели после кодировки было тяжело. А потом забываешь про водку и даже видишь, как другие выпивают, и внимания на них не обращаешь», — делится механизатор Павел Трушин.

Председатель предприятия Юрий Шамов хорошо помнит, как начинал борьбу за трезвость односельчан в 1990-е годы: «Выпивали они не слабо, машины гробили, тракторы». ГАИ далеко, участковый один на несколько сел, пришлось придумывать свою систему контроля. В 2000-х до села добрались высокие технологии. «Снимали на фотоаппарат приход-уход каждого сотрудника. Там точно зафиксировано, когда человек пришел на работу, а когда ушел. Флешка отдается в бухгалтерию, и экономист переводит рабочие часы в зарплату», — делится опытом руководитель сельхозпредприятия Юрий Шамов (Нижний Новгород).

На службе учета — кассовый аппарат, камеры, алкотестеры и домофон. Человеческий фактор исключен, здесь все друг другу — кто сват, кто брат. Здесь время стоит денег, каждая минута опоздания — два рубля, промилле на алкотестере — отстранение от работы на день или навсегда, в зависимости от степени опьянения.

По словам Юрия Шамова, теперь 6-8 трезвых человек выполняют ту же работу, что и 30 выпивших механизаторов. «Сколько человек из-за суррогата пало смертью не храбрых…», — сожалеет руководитель сельхозпредприятия.

Те, кто выпал из коллектива Шамова, оказываются в группе риска. Самогон не самое страшное, что с ними может случиться. «В магазинах продают много паленой водки и спиртосодержащих жидкостей. Плюс «стенолаз» — стеклоочиститель, который содержит спирт. Его разбавляют и пьют. Сколько раз я уже отбирал его мужиков. Самогон у этой публики сейчас считается деликатесом», — говорит Юрий.

Шамов как руководитель заинтересован в трезвом коллективе, почему страна не заинтересована в трезвом народе — ему не понятно.