Нет в нашем обществе сейчас более часто обсуждаемой темы, чем борьба с коррупцией. Но возможна ли эта борьба без эффективно работающей судебной системы? И в ситуации, когда, по словам президента Дмитрия Медведева, 80% опрошенных не верят в справедливость суда?
Сразу хочу сказать: с огромным уважением отношусь к судам, считая их важнейшим элементом государственной власти, необходимым в демократическом государстве. Уверен, что на фоне других структур власти суды являются наиболее некоррумпированными – хотя, конечно, и в них проникает это зло, и было бы глупо это отрицать.
Президент России, много и целенаправленно делающий для судебной реформы, указывает на причины: «Суд никогда в нашей стране не пользовался каким-то запредельным уважением, так было еще и при царе-батюшке. Вера в доброго царя – да, в хорошего помещика – да, но только не в суд, не в казенное учреждение, где сидят чиновники, разбирающие какие-то споры, дела, и которые применяют наказание». И призывает снизить коррупциогенность судов, сделать их максимально независимыми от власти и зависимыми от общества, открытыми для него. По словам президента, «мы создали железобетонную корпорацию, и, к сожалению, эта корпорация не способна до полной степени к самоочищению. Если бы она могла сама изгонять тех, кто нарушил закон, то, может быть, это было нормально, но, к сожалению, она сегодня это делать не может».
Как этого добиться? Всеобъемлющих рецептов нет, но некоторые, на мой взгляд, предложить можно и нужно.
Может ли быть доверие к суду без доверия к судьям? Когда речь идет о политических деятелях, ответ на этот вопрос ясен: не может. Из чего рождается доверие к политикам? Из знания их биографии, жизненного пути, поступков, позиции в сложные моменты. Если о политиках ничего не известно, то как можно им доверять? Думаю, что и к судьям применимо то же самое: чтобы доверять их решениям, мы должны иметь об этих людях информацию. Обладаем ли мы ею? Нет: на сайтах судов почти невозможно найти такую информацию. Мы не знаем возраста, образования судей, предшествующих мест работы. Мы – за редкими исключениями – не знаем, какую позицию они занимали по тем или иным делам, в том числе резонансным. А ведь это та информация, по которой мы решаем: доверять этому судье или нет. Если он не раз выносил решения, которые кажутся нам несправедливыми, как ему доверять?
Второй момент – статус судей. То, что, по закону, они несменяемы, правильно: судья должен быть избавлен от давления. Но это не значит – и на это также обращает внимание президент Дмитрий Медведев, – что судьи должны находиться вне общественного контроля и что общество не может влиять на нахождение судей на своих постах. Как и любая структура государственной власти, суд должен быть открыт для общественного контроля. А мнение граждан должно учитываться как при назначении судей, так и при освобождении их от должности.
Например, мнение граждан может учитываться при назначении мировых судей – надо подумать о формах этого учета. И при решении вопроса о снятии судейских полномочий соответствующие квалификационные коллегии должны учитывать мнение людей, которое у них сформировалось о работе того или иного судьи. Если этого не будет сделано – суд так и останется той самой закрытой корпорацией, о которой говорит президент. И вряд ли тогда мы сможем надеяться на то, что его решения будут строгими, но справедливыми. И победить коррупцию внутри самой судебной системы, которая, конечно же, тоже существует.
В моей депутатской практике были «странные» решения судов. Например, когда я боролся с печально известной торговой зоной «Салют» у станции метро «Чкаловская», где торговали наркотиками и паленой водкой, а арбитражный суд, по непонятным причинам, тормозил ее выселение. И у меня нет уверенности, что он делал это случайно…
Теперь – об обращениях в суд. Не так давно Дмитрий Медведев выступал на совещании по вопросам совершенствования судебной системы и критиковал практику обращений профессиональных или корпоративных групп и представителей власти к председателям судов с просьбами «обеспечить объективное, полное и всестороннее рассмотрение дела» или «взять дело под свой личный контроль». Президент считает, что это «нарушение не только этических норм, но и правовых», поскольку с такими просьбами может обратиться весьма узкий круг людей, и «подобные ходатайства нарушают принцип равенства всех граждан перед судом и перед законом». Он полагает, что «просьба взять под личный контроль и посмотреть повнимательней – прямое нарушение принципов независимости суда и судей».
Я совершенно согласен с тем, что суды надо избавить от какого-либо давления. Его надо искоренять самым беспощадным образом. Но я думаю – опираясь в том числе и на собственный опыт, – что есть ситуации, когда обращаться в суды необходимо, чтобы добиться справедливости.
Ко мне как к депутату обращаются множество граждан и организаций. Нередко вопросы защиты их прав рассматриваются в суде. И нередко бывает так, что надо ускорить рассмотрение дела, которое непомерно затянулось в нарушение процессуальных сроков. Или обратить внимание суда на какие-то обстоятельства. Или даже попросить взять дело на особый контроль, чтобы обеспечить его объективное рассмотрение, потому что есть опасения необъективного рассмотрения. Представьте себе, что какой-нибудь богатый коммерсант с огромными связями решил заставить бедных соседей продать свою квартиру, которая ему приглянулась, а им предложил переехать куда-нибудь на выселки. Насколько равным и справедливым будет такой суд?
Приходилось ли мне обращаться в суды с такими просьбами? Да, приходилось. Например, сейчас в арбитражном суде с Военно-космической академии имени А. Ф. Можайского пытаются взыскать крупную сумму денег – и опираются при этом на фальшивые документы. Я обратился к председателю суда и попросил взять дело на личный контроль и обеспечить его объективное рассмотрение. И уверен, что поступил правильно.
В заключение хочу сказать читателям: от того, как будет работать наша судебная система, зависит уверенность граждан в том, что их права не нарушат. А если и нарушат, то эти права будут восстановлены.