Экологи убеждены: впечатляющий материальный прогресс человечества дорого обошелся природе. Мы уничтожаем целые горы в погоне за полезными ископаемыми; разворачиваем реки и осушаем болота, чтобы обеспечить водой сельское хозяйство и города; вырубаем леса, нарушая среду обитания редких животных, и бездумно выбрасываем отходы, загрязняя воздух, воду и землю.

Но есть парадокс. Именно в процветающих государствах зарождается и ярче всего проявляется экологическая сознательность. Страны с высоким уровнем доходов не хотят быть странами с высоким уровнем отходов. В то же время беднейшие и наименее экономически развитые регионы Африки, Азии и Латинской Америки переживают невиданный экологический упадок. А природоохранные инициативы там пользуются наименьшей общественной поддержкой. Богатство и технологические инновации (они появляются по воле рынков, а не по указке государства) открывают возможности для улучшения экологической ситуации в развитых странах.

Так, уровень загрязнения воздуха и воды в США и Европе существенно снизился за последние 40 лет и продолжит уменьшаться в ближайшие десятилетия. А в большинстве слаборазвитых стран — продолжает расти. Площадь лесов, по последним данным ООН, увеличивается в США, Европе и ряде регионов Азии, но по-прежнему сокращается в странах третьего мира. Покорив природу благодаря технологическому и материальному прогрессу, мы одновременно научились больше ценить ее и беречь.

Революция в экономике окружающей среды

На первый взгляд положительная связь между ростом материального благосостояния и улучшением экологии — парадокс. Долгое время считалось, что материальное благополучие и рост населения ведут к необратимому разрушению окружающей среды. Пол Эрлих, автор бестселлера «Демографическая бомба», предсказывал, что безудержный рост населения станет причиной массового голода и экологических бедствий. Он думал, что людей должно быть меньше, они должны быть беднее и использовать меньше технологий, чтобы минимизировать наше воздействие на планету.

В 1970-х была популярна идея: основные природные ресурсы планеты могут быть исчерпаны уже к 2000 году. Так, в монографии «Пределы роста» (1972) прогнозировалось, что запасы золота, цинка, ртути и нефти закончатся до 1992 года. В докладе американского правительства «Мир в 2000 году» говорилось, что к этому времени дефицит нефти в мире достигнет 20 млн барр/сутки. А в 1993 году эколог Дэвид Брауэр разместил на целой полосе The New York Times публикацию «Экономика — разновидность помешательства».

В наши дни «демографическая бомба» выглядит совсем не так, как в 1968 году. Революция произошла и во взглядах на проблему нехватки ресурсов. О безудержном росте населения не идет и речи. Коэффициенты рождаемости во всем мире снижаются так быстро, что, по прогнозам ООН, численность населения планеты достигнет пика после 2050 года и к концу века, вероятно, начнет сокращаться.

Сейчас уже не кажется, что миру грозит острый дефицит продовольствия. За последние два поколения рост производства продуктов питания обгонял рост населения. Массовый голод (в прошлом регулярное явление) теперь возникает нечасто и в основном в результате войн и политических кризисов, а не из-за реальной нехватки продовольствия или сырьевых товаров.

За последние несколько десятилетий переворот произошел и в экономике природопользования. Одной из самых распространенных концепций стала экологическая кривая Кузнеца. В 1950-х нобелевский лауреат Саймон Кузнец предположил, что по мере экономического развития неравенство доходов сначала возрастает, а затем начинает уменьшаться.

Экологическая кривая Кузнеца изображает зависимость между экономическим ростом и состоянием окружающей среды в форме перевернутой буквы U. Экологическая ситуация ухудшается на ранних стадиях роста, но начинает улучшаться по достижении определенного уровня благосостояния. Так, в списке самых загрязненных городов по версии Всемирного банка нет ни одного американского города и всего один европейский — Афины. В ряде развивающихся стран экологическая ситуация десятки лет ухудшалась, а затем начала выправляться — это экологическая кривая Кузнеца в действии. Уровень загрязнения воздуха в Мехико на протяжении последнего десятилетия снижался, хотя по степени развития этот город все еще существенно отстает от американских.

Права собственности на страже природы

Для экологичного экономического развития необходима защита прав собственности, которые часто нарушаются в слаборазвитых недемократических странах. В последнее время эта тема все больше занимает экологов, постепенно признающих значение экономических стимулов. Непосвященным идея передачи природных ресурсов в частные руки может показаться нелогичной. Однако многочисленные исследования демонстрируют эффективность такого подхода к защите окружающей среды — от океанических рыб до лесов в Африке и Южной Америке и даже популяции слонов.

Чтобы понять, зачем нужна собственность на природные ресурсы, можно проделать простой мысленный эксперимент. Представим, что мясное скотоводство организовано по тому же принципу, что и океаническое рыболовство. У фермеров нет собственных огороженных территорий для разведения скота, и они свободно перемещаются между пастбищами, отстреливая или отлавливая столько коров, сколько захотят. Ясно, что довольно скоро животных не останется. Ведь стимулы будут искажены: оставить корову на пастбище — значит, отдать ее кому-нибудь другому.

Это хорошо известный феномен, получивший название «трагедии общин». Он берет начало в средневековой Англии, где на общественных землях разрешалось пасти скот без ограничений. Вскоре на пастбище не оставалось травы. Именно так у нас устроено океаническое рыболовство: рыба в океане — ресурс общего пользования. Она не принадлежит никому конкретно, поэтому у каждого рыбака появляется соблазн выловить как можно больше: не пойманная им рыба достанется другому. В этом основная причина столь частого истощения рыбных запасов.

Некоторые страны, в первую очередь Исландия и Новая Зеландия, смогли сохранить и приумножить рыбные запасы с помощью системы индивидуальных квот. Они фактически передали территориальные воды в собственность частным рыбным хозяйствам, которые теперь могут торговать лицензиями на ловлю рыбы. По сути, на суше это эквивалентно огораживанию частных пастбищ для разведения скота. В США такой подход попробовали применить в штате Мэн к промыслу омаров, находившихся под угрозой уничтожения. В итоге восстановилась и популяция омаров, и рыбная промышленность. Страны, пытавшиеся регулировать рыбное хозяйство с помощью централизованного бюрократического управления, добились гораздо меньших успехов. Так, Канада еще 25 лет назад разработала госпрограмму, чтобы спасти промысел атлантической трески, однако отрасль до сих пор на грани коллапса.

Есть много примеров того, как защита прав собственности помогала решить другие экологические проблемы, включая спасение исчезающих видов и восстановление лесов. Благоприятный эффект нередко наблюдается в наименее развитых странах. Африка до сих пор страдает от сокращения лесных площадей. При этом основная вырубка, по данным ООН, ведется лишь в одной стране региона — Нигере. Но новые исследования показывают, что сейчас Нигер зеленее, чем 30 лет назад. «Выросли миллионы деревьев», — отмечала корреспондент The New York Times Лидия Полгрин. Леса удалось восстановить на площади свыше 7 млн акров, «не прибегая к масштабным посадкам деревьев и другим дорогостоящим методам, на которых нередко настаивают африканские политики и природоохранные организации». Чем объясняются эти перемены? Дело в частной собственности.

С колониальных времен все деревья в Нигере считались собственностью государства, и у фермеров не было стимула их беречь. Леса вырубали на дрова или стройматериалы, не думая об ущербе для окружающей среды. Государственные лесники должны были следить за тем, чтобы с деревьями обращались надлежащим образом, но их было недостаточно для того, чтобы поддерживать порядок в стране, которая по размерам в два раза превосходит Техас.

Однако со временем фермеры стали рассматривать деревья на своих полях как свою собственность, и в последние годы правительство признало преимущества такого подхода, передав насаждения частным лицам. Фермеры зарабатывают, продавая ветки, плоды и кору. Это выгоднее, чем просто рубить деревья на дрова, поэтому фермеры берегут их.

Экономисты не похожи на помешанных и вряд ли виноваты в гибели тюленей. Наоборот, применение базовых экономических принципов в природоохранной деятельности позволяет сохранить окружающую среду.

Оригинал статьи опубликован в журнале The American