Корреспондент Оксана Котова в подробностях рассказала, как на самом деле проходила скандальная спасательная операция.

Журналистка телеканала «Украина» Оксана Котова, с первого и до последнего дня проведшая вместе со спасательной миссией Зоряна Шкиряка в Непале, рассказала в эксклюзивном интервью «Сегодня.ua» о том, как на самом деле проходила печально знаменитая «эвакуация», как жили люди в ожидании возвращения домой, и кто же на самом деле виноват, что все превратилось в трагикомедию.

— Оксана, расскажите, как все начиналось и когда впервые стало понятно, что все идет немного не по плану?

— Изначально мы – группа журналистов – ехали туда без малейших планов на долгое существование. Не предполагалось даже, что нас даже селить будут. Мы ехали, грубо говоря, одним днем: в среду вечером вылет, 12 часов в небе, потом, по плану, мы должны были на три часа остановиться в аэропорту Катманду, выгрузить переданную Украиной гуманитарную помощь Непалу, забрать наших сограждан – и назад, в Киев. Это была экстренная, маленькая командировка.

Однако поскольку на правительством и на президентском уровне было принято решение забирать пострадавших, мы все равно вылетели. Уже в пути удалось получить разрешение на посадку в Дели, что, собственно, мы и сделали. Садились мы тоже с планами, что в ближайшие час-два-три мы получим разрешение взлететь из Дели и приземлиться в Катманду.

Но возникло две проблемы: посадку Непал не мог дать так быстро, поскольку самолетов, желающих влететь в эту страну было уже очень много, из Дели планировало свой взлет более ста бортов, которые ожидали свое время, свой люфт на посадку. И второе: во время перелета в Дели в «Ил-76» вышел из строя топливный насос в одной из турбин и, хотя формально продолжать движение самолет мог, брать много людей на борт было бы большим риском. Поэтому пилот решил не рисковать.

Обычно ведь как работают по эвакуации: вначале проговаривается логистика, разрабатывается четкий план, кто, как и когда вылетает за людьми, а потом уже вылетают. В нашем же случае оказалось все с точностью да наоборот: мы вылетели, а по пути уже начали разрабатывать план, кто кого будет забирать. Это было самое сложное. Потому что скоординировать украинские МИД, ГСЧС и Минобороны – это полбеды, но эти украинские структуры должны были взаимодействовать еще, как минимум, с тремя структурами в Дели и тремя структурами в Непале. И тут начались расхождения: то в Индии праздник, то в Непале праздник, то еще где-то праздник.

— Что говорили вам в тот момент как журналистам, или, что называется «офф рекорд», просто как гражданам, – что происходит? Как объяснял происходящее тот же Шкиряк?

— И посол Украины в Индии, и представили МИД, и представители ГСЧС держали журналистов в курсе. Но не по доброй воле держали, а потому, что мы постоянно находились рядом и постоянно спрашивали: а что происходит? А когда мы вылетим? Когда четырнадцать журналистов постоянно донимают вопросами, понятное дело, придется говорить.

Но казус был вот в чем: пообщаться напрямую с пилотом, который остался на территории аэропорта в Дели, никто из представителей наших властей не мог. Могли они общаться только по телефону, а связь была не то, что не очень хорошая, порой ее вообще не было. Возникала задержка информации, и эти недопонимание накапливалось как снежный ком.

Скажем, часть спасателей решили остаться на борту, и они вообще жили какой-то своей, отдельной жизнью. Поселить людей было негде, поскольку никто и не рассчитывал на поселение. Мы находились в основном при посольстве, и там даже подыскали нам гостиницу, но, поскольку, никто особенно из журналистов не предусматривал оставаться надолго, у части не было на это денег. Кто-то остался ночевать в посольстве, кто-то скооперировался с коллегами и подыскал жилье.

Но непонятки продолжались: а когда полетим? А полетим ли вообще? Потом Непал не дал добро на борт. Потом из Украины заказали деталь, она прилетела, но очень долго проходила процедуру растаможки…

— А деталь-то хоть была та? Потому что ходили слухи, что вообще изначально другую прислали.

— Деталь была та, но просто с ней не заводился самолет. Он заводился со старой деталью, а с новой – почему-то нет. Потом, как нам рассказал инженер борта, подогнать ее как-то все же сумели, и установили. Хотя изначально говорили, что будут заказывать вторую. Но уже начало нарастать возмущение среди команды и журналистов, а также волнение среди тех, кто ждал эвакуации в Катманду.

Поэтому решили не ждать вторую деталь и лететь с этой. Но с этой Непал очень долго не давал добро на взлет и на посадку в своем аэропорту.

Часть журналистов улетело в Катманду утром, часть – вечером второго дня, и к ней же присоединилась часть спасателей, представителей МИД и Шкиряк.

Уже в Катманду нас встречал почетный консул Украины, который, собственно, и организовал и поселение украинцев у себя в резиденции, на вилле, и он вообще все довольно четко «разгуливал» в плане эвакуации.

Кормила нас лично его жена. Я, кстати, поинтересовалась у нее, сколько людей ей приходится кормить в сутки. Она говорит: где-то около 65 человек. Она для это все готовила вместе с дочерью и несколькими помощницами, продукты они тоже покупали за свой счет, потому что для почетного консула должность не оплачивается государством, но, одновременно, эта работа очень важна, потому что ты, если ты почетный консул, ты вхож в разные министерства и ведомства в своей стране, можешь бывать на разных дипприемах и вообще активно участвовать в политической и общественной жизни. Поэтому для этой семьи это было важно.

Но жена почетного консула, она реально очень устала. Это было видно. Но всячески пыталась говорить, что все хорошо, но каждый раз после завтрака, обеда или ужина она просила наших туристов: «А не были ли вы столь любезны убрать за собой посуду, помыть ее». Это были тонкие моменты, но они давали понять, что она очень устала.

Мы тоже в какой-то момент поняли, что нужно съезжать из резиденции. Часть журналистов обратились к своим редакциям с просьбой прислать деньги на поселение, но и тут возникла некоторая сложность: в Непале, как, собственно, и в Индии банкоматы в большинстве случаев принимают лишь чипированные карты. А такие были тоже у всех. Но – кооперировались между собой, конечно же, селились вместе, брали такси на две съемочные группы и т.д.

— То есть, правда, что были дни, когда один сухпаек на троих делили?

— И такое было. Но мы сухпайки не брали, но был момент, когда с коллегой только вода и печенье – вот и вся еда.

У консула ведь резиденция тоже не резиновая. Не хватало палаток, не хватало спальников. Журналистам приходилось спать в экстремальных условиях, но это наша работа, и ее необходимо было делать в любых условиях.

Люди ведь тоже постоянно были на чемоданах: нам постоянно говорили, что, скажем, сегодня в три часа вылетаем, и все с утра уже были в сборе. Потому автобусы, которые должны были вести людей в аэропорт, стояли в резиденции у консула, там и спали часть операторов и журналистов. Часть людей спали в тренажерном зале у консула – мы его прозвали «аквариумом», потому что он представлял из себя огромный стеклянный прямоугольник.

— Как вел себя Шкиряк? Он был с вами?

— Шкиряк, на самом деле, оказался в ситуации, когда ему контролировать что-то было очень сложно. Потому что информацию, которую знал пилот, знал только пилот. А получить разрешение на полет, на самом деле, очень сложно, потому что необходимо, чтобы все страны, над которыми он будет осуществляться, дали свое согласие. МИД его получает, связывается с пилотом, а пилот говорит: «Деталь еще не установлена». Или: «Деталь установили, но не вызвали самолет на обкатку». И мы постоянно не успевали в этот временной люфт, который был согласован, по техническим причинам.

Там жили и те, кто ждал эвакуации, и некоторые журналисты, и он. Понятно было, что он заметно нервничал, хотя на словах и говорил, что все хорошо, и мы вот-вот вылетаем. Постоянно вел какие-то телефонные переговоры – и было слышно, что на повышенных тонах.

— Как вела себя Екатерина Храмова – его подруга, которую он взял с собой?

— Изначально мы не знали, что это именно она. Просто в группе медиков и спасателей была девушка. Потом, уже после того, как она попала в один из сюжетов, коллеги в Киеве опознали в ней Екатерину Храмову и написали, что это подруга Шкиряка. Нам она представилась как реабилитолог.

Позднее мы, естественно, спросили о ней. На этот вопрос Шкиряк сказал, что «ни в какой скандал вы меня не втянете». «Да, этот человек прилетел со мной, но она не летела за бюджетные деньги, не летела в бизнес-классе «Боинга», а летела военным бортом. Из Дели в Катманду она летела за свой счет и за свое проживание платит сама», – так примерно он сказал, добавив, что нет оснований обвинять его в использовании госсредств.

Что касается конкретной помощи, которую она предоставляла людям, – я не могу сказать точно, какой она была, поскольку не находилась рядом, но видела, что она с людьми общалась, находилась в группе спасателей и общалась с девушками, которые занимаются йогой.

— Когда стало понятно, что вы вылетаете? И почему в итоге самолет все равно, еще раз задержали?

— Нам каждый день говорили, что мы вылетаем. Наконец, нам в очередной раз сказали, что вылетаем, и мы должны собраться к трем часам. К четырем мы приехали в аэропорт, а дальше следующие девять часов всех мариновали в аэропорту. Потому что собрать-то собрали, но «Ил-76» в Катманду из Дели на тот момент еще не вылетел. Поэтому все ждали, когда он вылетит.

Когда обращались к Шкиряку с вопросом, а зачем всех собрали, можно же дождаться, когда он вылетает, и тогда ехать в аэропорт, журналисты получили очень четкий ответ: ГСЧС не планирует вылеты, она только организовывает людей. Планировка полетов, их график – это вопрос Минобороны, поэтому Минобороны из Киева дало сигнал (но я не могу утверждать это с полным основанием, так я это поняла), потому ГСЧС и МИД собрало и оставило ждать в аэропорту.

На мой взгляд, это была грубейшая ошибка, потому что у людей после девяти часов маринования в аэропорту начали сдавать нервы. Самолет, к счастью, прилетел, но возникло еще несколько проблем: его надо было разгрузить, потому что там, напомню, была гуманитарка. А это еще какое-то время. Второе – он, опять же, должен был дождаться своей очереди, чтобы подъехать к терминалу и забрать людей. А впереди были еще американцы, которые очень долго не уезжали. В итоге разгрузились быстро, а к терминалу решили не подъезжать, а подвести к самолету людей…

Но на этом все не закончилось! Потому что впереди были еще несколько часов маринования людей в самолете. И тут уже нервы у некоторых сдали окончательно: француз буквально выпрыгнул из самолета, родители с маленькими детьми просили хоть какой-то ясности – как мы летим, куда, то ли возвращаемся в Дели, то ли летим в Баку, там дозаправляемся и уже летим в Киев… Но знал об этом пилот, но с ним не было связи.

— Но почему получилось так, что люди были вынуждены спать на полосе в Дели? Что, неужели нельзя было попасть в аэропорт, в зал ожидания?

— Честно, когда мы прилетели в Дели, и нам сказали, что впереди еще пять часов на дозаправку, то никто уже был не в силах интересоваться, что и к чему. Но на бетонных плитах было куда комфортнее, – на них было тепло и нормально лежать. Почему лежать?

Людей много, мест мало, потому они просто брали одеяла, брали карематы и ложились. Журналисты, экауированные и Шкиряк.

— Выходит, в аэропорт не пускали?

— Насколько я понимаю, не было оформлено документов на возможность транзитного пребывания. Скорее всего, это должен был сделать и не сделал МИД.

Понимаю, конечно, как это выглядело из Киева, но в той ситуации лежать на полосе было комфортнее, чем сидеть в самолете. В самолете остались детки, которым расстелили одеяла, чтобы они хоть могли поспать. Была, правда, еще одна проблема: комары с утра, пока не взошло солнце. В Индии – жутчайшие комары, они набрасываются на тебя и грызут, даже там, где ты не видишь. Я вчера приехала домой и увидела, что у меня все ноги – буквально – съедены!.. В общем, индийские комары – самые лучшие комары, они знают, как добыть пищу (смеется).

— Так «финальным аккордом» была, получается дозаправка в Дели? А не лопнувшее колесо?

— Да, мы не вылетали, потому что дозаправка длилась пять часов. Оказалось, что это очень небыстрый процесс.

Колесо шасси лопнуло при торможении на большой скорости. Но у нас на борту оказался, как я бы сказала, независимый эксперт, пассажир, который работает в авиации, и он пояснил, что это очень частая авария, особенно, если тяжелый, груженый самолет. Мы этого даже не почувствовали, чуть-чуть потрясло левый бок. И надо, конечно, отдать должное пилоту – все наши, мягко скажем, неоднократные взлеты и посадки он выполнял великолепно.

— И при этом была еще одна дозаправка в Баку?

— Да, мы тоже этим вопросом интересовались. Объяснили нам следующим образом: борт большой и груженый, потому она и была нужна. Но в Баку ситуация уже была совершенно другой: там людей, при участии посольства и местных властей, организованно поселили в гостиницу, чтобы все могли помыться, чтобы дети могли поспать в кроватках, а не на деревянных полках. Людям организовали нормальное питание, потому что сухпайки это хорошо, но на двух консервах и печенье долго тоже не протянешь, и, тем более, ребенка не покормишь.

В Баку все вообще было очень четко: вышли, сели, вы в этот автобус, вы в этот, поели, поспали, сбор для отъезда в аэропорт во столько-то. И это было организовано местными. Договаривалась украинская сторона, но организовывала все азербайджанская. Никаких заминок, никакого недопонимания. Если журналистам, скажем, был нужен интернет, чтобы переправить материалы, съемки в Киев, этот вопрос решался – и решался в позитивную сторону.

— И все же ваше мнение – кто именно виноват в этом бардаке? Почему вышло именно так?

— Лично мое мнение такое: кому-то, не знаю точно кому, во власти была нужна красивая картинка: украинские военные прилетели на большом самолете спасать украинцев! Но это надо было планировать тогда, разрабатывать логистику. Иначе все пошло, как показала практика, коту под хвост. И это вызвало агрессию абсолютно у всех.

Если вы понимали, что вам нужно действовать все качественно и быстро, как делали это другие страны, и, что самое важное, экономно (потому что, в среднем, билет Катманду – Киев стоит $590), то 75 человек отправить регулярными авиалиниями было бы намного дешевле. Многие, кстати, так и сделали – улетели сами, и к моменту когда прибыл борт, собрались просто уже новые люди. Было бы даже намного дешевле прислать чартер!.. И к этому мнению склонялись большинство из тех, кто находились внутри этой операции.

Но, видимо, было распоряжение сверху – только «Ил-76». Как говорится, «чтобы красиво».

И это при полном отсутствии логистики и координации. Я, кстати, не могу точно сказать (хотя мне в редакции тоже задают это вопрос), а кто конкретно руководил операцией. Шкиряк? Но там участвовал и МИД, и Минобороны, которое предоставило самолет. Мы так и не узнали пока, кто конкретно там был самый главный.

Но то, что мы узнали четко – плана эвакуации ни у кого не было. В момент взлета из Борисполя – никакого. Вот, мол, давайте, мы полетим, а там будь, что будет.