По данным исследования аппарата уполномоченного по правам человека Москвы, за последние четыре года число бездомных среди москвичей выросло почти в 2,5 раза. Если в 2006 году они составляли 6% от общего числа, то в 2010-м их стало уже 14,2%. Опрос проводился среди людей, которые живут на улице или в ночлежках и пользуются помощью социальных служб.

«Это тенденция. Все больше москвичей теряет жилье, соответственно прописку в Москве и статус москвича», — комментирует специалист аппарата уполномоченного по правам человека Москвы Татьяна Кочетова. «Очень часто бывшие заключенные, люди с психическими нарушениями и бывшие воспитанники детских домов», — говорит Кочетова.

По данным исследования, основная причина утраты жилья сегодняшними бродягами — пребывание в местах лишения свободы.

Андрей Александрович (имя изменено по его просьбе) помогает раздавать бездомным еду у здания Ленинградского вокзала. Сам он тоже бомж, но сейчас живет в социальной гостинице Марфино. На вид ему лет 60, опрятно одет, хотя и видно, что жизнь его немало потрепала. Он коренной москвич, жил с женой и детьми в трехкомнатной квартире в Измайлово. Отсидел 15 лет за убийство. «Жена после ареста очень быстро со мной развелась и выписала из квартиры. Вышел на свободу, а жить негде. Полгода провел на улице. Потом попал в Марфино», — рассказывает бездомный. У Алексея Александровича есть дочь и внуки, но идти к ним он стесняется. Иногда приезжает к своему бывшему дому. «Постою под окном и ухожу. Стыдно мне им на глаза показываться», — говорит он «МН».

Елизавета Глинка, руководитель благотворительной организации «Справедливая помощь» также утверждает, что большинство бомжей из числа москвичей — это именно бывшие заключенные. «В России реабилитацией осужденных никто не

По данным исследования аппарата уполномоченного по правам человека Москвы, за последние четыре года число бездомных среди москвичей выросло почти в 2,5 раза. Если в 2006 году они составляли 6% от общего числа, то в 2010-м их стало уже 14,2%. Опрос проводился среди людей, которые живут на улице или в ночлежках и пользуются помощью социальных служб.

«Это тенденция. Все больше москвичей теряет жилье, соответственно прописку в Москве и статус москвича», — комментирует специалист аппарата уполномоченного по правам человека Москвы Татьяна Кочетова. «Очень часто бывшие заключенные, люди с психическими нарушениями и бывшие воспитанники детских домов», — говорит Кочетова.

По данным исследования, основная причина утраты жилья сегодняшними бродягами — пребывание в местах лишения свободы.

Андрей Александрович (имя изменено по его просьбе) помогает раздавать бездомным еду у здания Ленинградского вокзала. Сам он тоже бомж, но сейчас живет в социальной гостинице Марфино. На вид ему лет 60, опрятно одет, хотя и видно, что жизнь его немало потрепала. Он коренной москвич, жил с женой и детьми в трехкомнатной квартире в Измайлово. Отсидел 15 лет за убийство. «Жена после ареста очень быстро со мной развелась и выписала из квартиры. Вышел на свободу, а жить негде. Полгода провел на улице. Потом попал в Марфино», — рассказывает бездомный. У Алексея Александровича есть дочь и внуки, но идти к ним он стесняется. Иногда приезжает к своему бывшему дому. «Постою под окном и ухожу. Стыдно мне им на глаза показываться», — говорит он «МН».

Елизавета Глинка, руководитель благотворительной организации «Справедливая помощь» также утверждает, что большинство бомжей из числа москвичей — это именно бывшие заключенные. «В России реабилитацией осужденных никто не занимается. Человек выходит на свободу и оказывается на улице», — говорит Елизавета Глинка.

Также, по словам Глинки, в группе риска люди с психическими заболеваниями, выпускники детских домов и пожилые люди. «Парень вышел из детского дома, ему дали квартиру, взял деньги в долг у сестры. Отдавать нечем. Он подарил кредиторам. Сам оказался на улице. Обычная история», — рассказывает Кочетова.

Но кроме людей, которые входят в группу риска, все чаще без жилья остаются вполне благополучные москвичи. В аппарате уполномоченного по правам человека 15% от всех обращений, связанных с жилищными проблемами, идут от москвичей, которые либо уже потеряли квартиры, либо вот-вот останутся без крыши над головой. «Квартирные мошенничества становятся все более изощренными, а покупателю непросто проверить «чистоту» квартиры с юридической точки зрения. В итоге по суду сделка о приобретении жилья признается недействительной, — поясняет Кочетова. — Или родственники лишают регистрации. К слову, конфликты с родственниками самая частая после пребывания в местах заключения причина потери жилья. В результате благополучные люди превращаются в лиц без определенного места жительства и рискуют пополнить число уличных бродяг».

В очереди за бесплатной едой для бездомных на Ленинградском вокзале стоит очень пожилая, аккуратная женщина. Она себя бездомной не считает. «У меня сын есть, но он специфический человек. Иногда меня на улицу выгоняет», — говорит женщина. Тогда старушка ночует на лавочке, получает еду на вокзале и моется у знакомых. Она очень боится, что однажды сын может ее выгнать навсегда. «Он хороший, только своеобразный», — уверяет она меня.

«Очень часто люди лишаются жилья «с помощью» своих родственников на законных основаниях. И тут трудно чем-то помочь», — говорит Кочетова. Так произошло с 35-летним москвичом Артемом Федоровым. Он был прописан в муниципальной квартире вместе с мачехой, отцом и сводной сестрой, там же была зарегистрирована его трехлетняя дочь Таисия. Родители решили приватизировать квартиру без участия Артема.

«Уже давно жил на съемных квартирах, но платил свою часть коммунальных услуг. Отец и мачеха лишили меня регистрации в этой квартире на том основании, что я там фактически не бываю. А не жил я там, потому что родственники сменили замки и не пускали. Суд они выиграли», — рассказывает Артем.

Сейчас родственники Федорова лишают регистрации его дочь. «Суд скорее всего удовлетворит их требование, так как по законодательству ребенок должен быть зарегистрирован там, где он проживает вместе с родителями. Продумали они все», — говорит Федоров. Артем воспитывает дочь один. Уже год у него нет постоянной работы. «Не жалуюсь, пока здоров, смогу прокормить и себя, и дочь. Но в нашей стране ничего нельзя предсказать, а без жилья риск остаться за бортом намного выше. Плюс маленький ребенок, минус помощь родственников», — говорит Федоров.

«Не знаю, чем ему помочь. Нет возможности предоставить даже временное социальное жилье. Во многих европейских странах люди в подобных ситуациях могут воспользоваться такой услугой, пока решают жилищные проблемы», — комментирует Кочетова.

31 мая москвичка Светлана Гладышева и ее 12 летний сын Никита собираются переехать из своей квартиры на улице Новочеремушкинской в туристическую палатку. Похоже, она теперь будет их единственным домом — Светлана и Никита без пяти минут бомжи. Палатку они планируют разбить около здания департамента жилищной политики Москвы. В 2005 году Гладышева взяла деньги в долг и купила однокомнатную квартиру. Через три года департамент жилищный политики подал иск в суд и потребовал вернуть эту квартиру в собственность города. На основании того, что изначально квартира была приватизирована группой мошенников по поддельным документам (Гладышева была только третьим покупателем). Суд иск департамента удовлетворил и постановил Гладышеву выселить.

«Уверена, что пострадала от мошеннической схемы, в которой участвовали и сотрудники департамента жилищной политики, — говорит Гладышева «МН». — Во время первого судебного заседания ко мне подошел сотрудник этого департамента и предложил дать взятку в размере 60 тыс. долл., чтобы прекратить дело. Я записала наш разговор на диктофон и обратилась в УБЭП. Этого сотрудника арестовали с поличным и посадили на пять лет за мошенничество». Но самой Гладышевой помощь правоохранительным органам ничем не помогла.

Сейчас ее дело рассматривается в Верховном суде, кроме того, она направила заявления в Страсбургский суд. Особой надежды на возвращение квартиры у нее нет. «Жить мне негде совсем. Я очень боюсь, что из-за проблем с жильем органы опеки могут отнять у меня сына. Мне горько, что я, нормальный человек, вот-вот окажусь на улице», — говорит несчастная женщина.

занимается. Человек выходит на свободу и оказывается на улице», — говорит Елизавета Глинка.

Также, по словам Глинки, в группе риска люди с психическими заболеваниями, выпускники детских домов и пожилые люди. «Парень вышел из детского дома, ему дали квартиру, взял деньги в долг у сестры. Отдавать нечем. Он подарил кредиторам. Сам оказался на улице. Обычная история», — рассказывает Кочетова.

Но кроме людей, которые входят в группу риска, все чаще без жилья остаются вполне благополучные москвичи. В аппарате уполномоченного по правам человека 15% от всех обращений, связанных с жилищными проблемами, идут от москвичей, которые либо уже потеряли квартиры, либо вот-вот останутся без крыши над головой. «Квартирные мошенничества становятся все более изощренными, а покупателю непросто проверить «чистоту» квартиры с юридической точки зрения. В итоге по суду сделка о приобретении жилья признается недействительной, — поясняет Кочетова. — Или родственники лишают регистрации. К слову, конфликты с родственниками самая частая после пребывания в местах заключения причина потери жилья. В результате благополучные люди превращаются в лиц без определенного места жительства и рискуют пополнить число уличных бродяг».

В очереди за бесплатной едой для бездомных на Ленинградском вокзале стоит очень пожилая, аккуратная женщина. Она себя бездомной не считает. «У меня сын есть, но он специфический человек. Иногда меня на улицу выгоняет», — говорит женщина. Тогда старушка ночует на лавочке, получает еду на вокзале и моется у знакомых. Она очень боится, что однажды сын может ее выгнать навсегда. «Он хороший, только своеобразный», — уверяет она меня.

«Очень часто люди лишаются жилья «с помощью» своих родственников на законных основаниях. И тут трудно чем-то помочь», — говорит Кочетова. Так произошло с 35-летним москвичом Артемом Федоровым. Он был прописан в муниципальной квартире вместе с мачехой, отцом и сводной сестрой, там же была зарегистрирована его трехлетняя дочь Таисия. Родители решили приватизировать квартиру без участия Артема.

«Уже давно жил на съемных квартирах, но платил свою часть коммунальных услуг. Отец и мачеха лишили меня регистрации в этой квартире на том основании, что я там фактически не бываю. А не жил я там, потому что родственники сменили замки и не пускали. Суд они выиграли», — рассказывает Артем.

Сейчас родственники Федорова лишают регистрации его дочь. «Суд скорее всего удовлетворит их требование, так как по законодательству ребенок должен быть зарегистрирован там, где он проживает вместе с родителями. Продумали они все», — говорит Федоров. Артем воспитывает дочь один. Уже год у него нет постоянной работы. «Не жалуюсь, пока здоров, смогу прокормить и себя, и дочь. Но в нашей стране ничего нельзя предсказать, а без жилья риск остаться за бортом намного выше. Плюс маленький ребенок, минус помощь родственников», — говорит Федоров.

«Не знаю, чем ему помочь. Нет возможности предоставить даже временное социальное жилье. Во многих европейских странах люди в подобных ситуациях могут воспользоваться такой услугой, пока решают жилищные проблемы», — комментирует Кочетова.

31 мая москвичка Светлана Гладышева и ее 12 летний сын Никита собираются переехать из своей квартиры на улице Новочеремушкинской в туристическую палатку. Похоже, она теперь будет их единственным домом — Светлана и Никита без пяти минут бомжи. Палатку они планируют разбить около здания департамента жилищной политики Москвы. В 2005 году Гладышева взяла деньги в долг и купила однокомнатную квартиру. Через три года департамент жилищный политики подал иск в суд и потребовал вернуть эту квартиру в собственность города. На основании того, что изначально квартира была приватизирована группой мошенников по поддельным документам (Гладышева была только третьим покупателем). Суд иск департамента удовлетворил и постановил Гладышеву выселить.

«Уверена, что пострадала от мошеннической схемы, в которой участвовали и сотрудники департамента жилищной политики, — говорит Гладышева «МН». — Во время первого судебного заседания ко мне подошел сотрудник этого департамента и предложил дать взятку в размере 60 тыс. долл., чтобы прекратить дело. Я записала наш разговор на диктофон и обратилась в УБЭП. Этого сотрудника арестовали с поличным и посадили на пять лет за мошенничество». Но самой Гладышевой помощь правоохранительным органам ничем не помогла.

Сейчас ее дело рассматривается в Верховном суде, кроме того, она направила заявления в Страсбургский суд. Особой надежды на возвращение квартиры у нее нет. «Жить мне негде совсем. Я очень боюсь, что из-за проблем с жильем органы опеки могут отнять у меня сына. Мне горько, что я, нормальный человек, вот-вот окажусь на улице», — говорит несчастная женщина.