После того как осужденный Ильдар Камалетдинов написал ходатайство об УДО и сообщил, что за получение положительной характеристики с него хотят два ноутбука, татарстанские оперативники решили провести в менделеевской ФБУ ИК-10 операцию «Контролируемая взятка»…

Ноутбуки привезла в колонию жена Камалетдинова. И передала их заместителю начальника колонии по кадрам и воспитательной работе майору Родиону Камашеву. Оперативники зафиксировали передачу техники, изъяли ее и, выполнив процессуальные формальности, передали все материалы в Елабужское межрайонное отделение Следственного комитета РФ.

Скажу прямо, мне, бывшему заключенному, совсем небезразлична судьба родной «десятки». Жду возбуждения уголовного дела по статье 290 УК РФ («Получение взятки»). Но прошло уже более двух недель, а дела все нет. Рискну предположить, что ноутбуки оформят «благотворительной помощью колонии».

Очень знакомая ситуация. В августе 2010-го, когда я еще отбывал наказание в «десятке», был задержан предшественник Камашева в должности замначальника колонии по кадрам и воспитательной работе подполковник Нафис Шаймарданов. Республиканские СМИ тогда трубили: «При получении взятки в размере 200 тысяч рублей за содействие в УДО был задержан с поличным…» Подполковник просидел несколько месяцев в СИЗО и был освобожден из-под стражи в зале суда: 2 года лишения свободы условно и штраф 5000 рублей. И не за взятку, а «всего лишь» за мошенничество (ст. 159 УК РФ). Якобы «выяснилось», что заместитель начальника колонии не имел никакого отношения к условно-досрочному освобождению и никак не мог повлиять на то, какие документы попадут в суд вместе с ходатайством осужденного.

На местную правоохранительную систему иногда нападает странная болезнь, вроде «куриной слепоты» — она перестает замечать очевидное. После того как в «Новой газете» было опубликовано мое письмо министру юстиции России «Архипелаг «Батрак» (см. «Новую», № 1, 2011) о нравах, царящих в колонии ФБУ ИК-10, казанский правозащитник Айрат Зямилов отправил публикацию прокурору Татарстана с просьбой «разобраться и принять меры прокурорского реагирования». Прокуратура направила в колонию проверку. И вскоре Зямилов получил ответ, подписанный заместителем прокурора Татарстана Фаритом Загидуллиным: «Основная масса фактов о нарушениях законодательства… не нашла своего подтверждения. Оснований для внесения актов прокурорского реагирования не имеется».

А еще через две недели пришло письмо из Москвы, из Министерства юстиции России. Заместитель директора департамента анализа и контроля в сфере исполнения наказаний Минюста РФ С.А. Макаров сообщил: «В ФБУ ИК-10 установлены факты незаконного использования осужденных на объектах, принадлежащих родственникам начальника участка колонии-поселения… выявлены случаи сокрытия побегов и другие нарушения в организации деятельности учреждения».

Чтение этих двух документов наводит на мысль, что прокуратура Татарстана и Минюст России проверяли разные колонии. В одной — идиллия, в другой ситуация такова, что «по результатам проверки рассматривается вопрос о привлечении к дисциплинарной ответственности виновных должностных лиц, в том числе руководителей УФСИН России по РТ. На очередном заседании аттестационной комиссии УФСИН России по РТ запланировано рассмотрение вопроса соответствия занимаемым должностям начальника ФБУ ИК-10 Гарипова И.М., его заместителя Салихова А.И…»

Почему-то казанская проверка не заметила того, что московская увидела со всей определенностью. Может, лениво проверяли? Нет, работали очень основательно. Заместитель татарстанского прокурора так и написал: «В ходе проверки были опрошены все осужденные, упоминавшиеся в выше-указанной статье, в том числе переведенные по различным причинам в другие исправительные учреждения, а также были приняты на личных приемах все желающие». То есть поработали не только в ФБУ ИК-10, но как минимум еще в двух колониях и… практически ничего не выявили. Более того, собрали с осужденных объяснительные, из которых следует, что я проявлял как минимум неуместное любопытство. Прокурор Загидуллов в своем письме акцентирует: «В ходе проведения бесед, осужденные… заявили, что никаких жалоб по вопросам условий труда и оплаты к администрации учреждения не имели и не имеют, Муртазина делать какие-либо заявления от их имени не уполномочивали, факты, изложенные в статье, не подтвердили, а также заявили, что в случае необходимости обратились бы с заявлением сами».

Мне довелось сменить две колонии, почти три месяца провести в следственном изоляторе. С сотрудниками прокуратуры общался неоднократно. Что, кроме прокурорской формы, отличает их от сотрудников исправительной системы, так и осталось для меня загадкой. Прокуроры приходят в колонию практически с одной задачей — выявлять и фиксировать нарушения закона осужденными. И только осужденными. Функций надзора для прокурорских словно и не существует. Так с чего бы рассчитывать на соблюдение уголовно-исполнительного законодательства в колониях и тюрьмах, если прокуратура здесь отбывает номер?

К слову, ни Гарипов, ни Салихов не стали дожидаться аттестации, уволились сами. А вместе с ними колонию покинули еще 11 сотрудников. Сегодня в «десятке» новый начальник, но ситуация, судя по сообщениям оттуда, не изменилась. Шок после проверки ФСИН России прошел.