То, что происходит сейчас между Россией и Украиной — это, конечно, цивилизационный конфликт, ценностный конфликт прошлого и будущего, конфликт советского и несоветского. Вы согласны?
Думаю, да; слишком много признаков указывает именно на это. Одна сторона рушит (то есть уже не рушит, не до того, но, по крайней мере, рушила) памятники Ленину, угрожает запретить компартию, мечтает о евроинтеграции, носит красные маки в память о жертвах Второй мировой войны. Другая сторона — напротив, живет советской мифологией с ее почти религиозным поклонением Великой Отечественной войне, антиамериканской риторикой, «вкусом, знакомым с детства» в рекламе, неосталинизмом в речах официальных лиц и прочим. Внешние атрибуты — вообще очень хитрая ловушка; по обе стороны российской-украинской границы принято ориентироваться именно на внешнее. Повязал ленточку — значит, ты за тех. Растоптал ленточку — за этих. Все очень просто и совершенно неправильно.
Советский человек позднейшего (конец восьмидесятых) извода — большой ребенок, живущий верой в чудо. Собственно, почти все перестроечные и постперестроечные проблемы происходят именно из этой веры — веры в экономическую реформу за пятьсот дней, транш от МВФ, которого хватит, чтобы всех накормить, а на сдачу перепрофилировать убыточные предприятия; веры в добрый и бескорыстный Запад, который только и ждет, чтобы помочь советскому человеку победить его врагов, а заодно волшебной палочкой превратить депрессивные моногорода как минимум в наш советский Брюгге. В газетах советский человек читает страшную или сладкую, но главное — правду; конечно, интересуется политикой и, конечно, поддерживает демократов. Советский человек точно знает, что если прогнать вот этих мордатых обкомовцев, то тогда и начнется настоящая жизнь. Советский человек верит в прогрессивные идеи, он назвал бы себя либертарианцем, если бы знал такое слово, хотя больше похож на социал-дарвиниста. То, что мы помним по девяностым — «Россия, ты одурела», «Где же наша армия», «Рабы не могут делать выбор», «быдло в стойло» — это ведь очень советское все на самом деле, такое наивное переосмысление большевизма в новых исторических условиях. Избиратель Гайдара — это, конечно, советский человек, абсолютно советский.
Не то — постсоветский человек, давно ставший несоветским. Свои иллюзии он растерял где-то в октябрьской Москве девяносто третьего, или в очередях на Варшавке летом девяносто четвертого, или в новогоднем Грозном девяносто пятого, или в августе девяносто восьмого, или где-то еще и когда-то еще — на постсоветской карте мира слишком много мест, как будто для того только и созданных, чтобы терять в них свои давние иллюзии. К середине десятых годов двадцать первого века в постсоветском человеке советского не осталось ничего, даже та ностальгия, которая выглядит по-советски — она полностью новая, полностью несоветская. Красное знамя постсоветского человека сделано на китайской фабрике по заказу ООО «Флаги и баннеры на любой вкус», на китайской же фабрике сотканы и километры георгиевских ленточек, а уж по поводу надписей «Спасибо деду за победу» на немецких автомобилях уже все шутки давно вышучены. Советская символика — это рыночный товар, не более.
Двадцать постсоветских лет научили постсоветского человека быть жестоким и циничным, он не просто не верит в чудо, он знает, что чудес не бывает. Революция в его представлении — это политтехнологический продукт, про войну он знает, что война ведется прежде всего на информационном фронте; постсоветский человек консервативен, но не по-советски, а скорее по-американски, если брать за образец Америку пятидесятых годов прошлого века — семейные ценности, церковь, немного расизма, ну и мещанская радость как ценность. Постсоветского человек не трогают разоблачения воровства во власти — он давно понял, что иначе не бывает, и что любая смена власти если к чему-то и приведет в этом смысле, то только к тому, что новые, еще не наворовавшиеся люди, заняв посты, начнут воровать больше нынешних, и поэтому постсоветский несоветский человек — за несменяемость власти.
Советский человек для постсоветского — глуповатый младший родственник, которому только предстоят все неудачи и разочарования, которые, собственно, и сделали постсоветского человека таким, каков он сейчас. Постсоветский человек для советского — тоже, в общем, родственник, но тот, с которым не хочется знаться, потому что в погоне за успехом он растерял все свои человеческие качества, стал подонком и негодяем. На кладбище все равно будут лежать вместе, но пока даже разговаривать не могут, даже если пытаются, срываются на крик и рвутся в драку.
В общем, да — то, что сейчас происходит между Россией и Украиной, это именно что цивилизационный конфликт советского и несоветского. Советской Украине противостоит несоветская, антисоветская, постсоветская Россия.