Всякая система образования отражает болезни и достоинства общества, ее создавшего.

Меня попросили написать о высшем образовании в Швеции. Случилось это, потому что я работаю в шведском вузе. Преподаю английский и азы языкознания.

Об основном месте работы либо хорошо, либо анонимно. Однако кривить душой мне не придется. Все претензии к работодателю у меня настолько скандинавские, что пересказывать их вам неловко. Приберегу для профсоюза и непосредственного начальства. Русскоязычным коллегам с чистой совестью заявляю:

— Предложат работать в Швеции — соглашайтесь.

А русскоязычным абитуриентам могу сказать следующее:

— Будет возможность учиться в шведском вузе вместо российского — прочитайте этот текст до конца. И тоже соглашайтесь.

Прежде всего, практические вопросы. В 2011 году высшее образование в Швеции стало платным для всех, у кого нет гражданства ЕС, Норвегии, Исландии или Швейцарии, но расценки умеренные, особенно если сравнивать с Великобританией или США. Почти все бакалаврские программы преподаются на шведском, но есть много магистерских на английском, а в аспирантуре обойтись без шведского можно почти повсеместно. Кроме того, выучить шведский в сжатые сроки вполне реально — для носителя русского языка он не сложнее английского.

Теперь о нематериальном.

Университеты не существуют в вакууме. Всякая система образования так или иначе отражает болезни и достоинства общества, ее создавшего. Поэтому, говоря о вузах, я буду постоянно говорить о Швеции в целом. Начнем с плюсов, продолжим недостатками, под занавес вытащим из рукава главный козырь и подведем итог.

Не знаю, как вам, а мне очень по душе отсутствие придыханий и церемоний. В Швеции все на «ты». Ко всему начальству, вплоть до премьер-министра, обращаются по имени. Соответственно, для моих студентов нет ни «господина Андреева», ни «профессора Андреева», ни «Константина Рудольфовича». Есть только «Костя».

Психологически это очень важный момент, напрямую связанный с тем, что шведы не любят иерархий и статусной распальцовки. Премьер-министр и журналист, достающий его неудобными вопросами, — равноправные члены гражданского общества. Препод и студент — равноправные субъекты образовательного процесса. Это норма. Отклонения бывают, но остаются отклонениями.

Иными словами, я не имею права ни с того ни с сего назначить экзамен на воскресенье или переосмыслить учебный план в середине семестра. «Неуд», поставленный по настроению, выльется в немедленную жалобу ректору с последующим расследованием. Рутинное хамство и барские замашки, свойственные многим преподавателям российских вузов (я уже не говорю об их руководстве), кончатся коллективным протестом и разоблачением на две полосы в местной газете.

Процедуры «отчисления» в нашем понимании не существует. Студента можно временно отстранить от занятий за дисциплинарный проступок (читай: за списывание). Хулиганством, естественно, занимается полиция. Оскорблениями — суд.

Дальше. Поскольку образование бесплатное, а на бытовые расходы дают льготные ссуды, «студенческий возраст» продолжается всю жизнь. В 2011 году, например, 30% всех студентов были старше 30, а шесть с лишним тысяч человек (1,7%) — старше 55. Каждый семестр мне попадаются первокурсники, закончившие гимназию еще до моего рождения. Ритуальное «уважение к старшим» у шведов отмирает уже не первое десятилетие, и представители разных поколений без особых проблем сидят на одних семинарах.

Взрослые идут учиться, потеряв работу. Родители совмещают дистанционные семинары с многомесячным шведским отпуском по уходу за ребенком. 35-летний предприниматель решает завязать с бизнесом и стать школьным учителем. Мать троих детей, давно отметившая сорокалетие, идет получать магистерскую степень по литературе. Пенсионеры записываются на курсы итальянского. И так далее.

Растягиванию студенческого возраста способствует и то, что многие учатся понемножку (один-два курса в семестр), а проваленный экзамен можно пересдавать до посинения — как правило, четыре раза в год. Когда вы его наконец сдадите и в электронной базе данных появится положительный результат, все предыдущие незачеты можно просто не распечатывать.

В основе такого гуманного отношения к «двоечникам», насколько я понимаю, лежат две местных особенности. Во-первых, хотя шведская бюрократия нередко грешит производством бумажек и галочек, учиться ради бумажек и галочек здесь не принято. Не сдал по-честному — значит, не врубился. Надо учить и сдавать, пока не врубишься.

Во-вторых, еще жива давняя социал-демократическая мечта предельно демократизировать высшее образование. Вступительных экзаменов нет, всех зачисляют на основе гимназических оценок, но учеба в вузе — весьма специфический навык. Лучше всего он развит среди усидчивых отпрысков хорошо образованных (читай: обеспеченных) родителей. Как следствие, при жестком академическом отборе интеллигентные сливки среднего класса будут без конца воспроизводить сами себя. Если бы каждый незачет слыл катастрофой, дети слесарей и крестьян, а также неусидчивые и творческие натуры сходили бы с университетской дистанции еще чаще.

Самое время сказать, что и демократизация образования, и равноправие студентов и преподавателей могут обернуться для иностранца ложкой дегтя в бочке амброзии, которую я намалевал выше.

Во-первых, здесь крайне мало лекций (во многих курсах — ни одной). Обычное занятие представляет собой семинар, на котором говорят все подряд, часто не в тему, порой откровенную чушь, а преподаватель нередко ограничивается кивками и невнятным «ну-у, можно и так на это посмотреть». Чтобы прослыть цербером, достаточно регулярно произносить: «Давайте-ка подумаем еще раз».

Во-вторых, вас никто не будет подгонять и строить. Вам дадут список литературы, темы семинарских занятий и обсуждений на форуме, количество слов в курсовой и образец экзамена. Вскользь предложат обращаться за советом, если что неясно. Семинаров при этом будет мало. Типовой курс весом в 7,5 европейских баллов состоит из шести-восьми встреч с преподавателем и ста с лишним часов самостоятельной или групповой работы.

Отчасти это вызвано сокращением бюджета, помноженным на силу профсоюзов. Правительство дает вузам все меньше денег, на одного преподавателя приходится все больше студентов, а вкалывать лишние часы за ту же зарплату никто не будет. Но принципиальная позиция в другом: студент — взрослый человек и дисциплинировать себя должен сам.

Под этой похвальной стратегией, впрочем, в данный момент тикает бомба под названием «шведская школа». Из школы за последние лет тридцать изгнали всякий дух состязательности, нагрузку, стресс и престиж учительской профессии. Современные шведские гимназии массово выпускают приветливую молодежь с развитой эмпатией, чувством собственного достоинства, критическим мышлением, беглым разговорным английским и творческой жилкой, и это все замечательно, но учить их математике и письменной речи нередко приходится уже в университете.

Можно резонно возразить: нам ли воротить нос? Успехи российских школьников в математике, точных науках и особенно в понимании письменного текста впечатляют еще меньше. Но проблема, естественно, в том, что шансы очутиться в шведском вузе есть не у среднего российского оболтуса, а у небедных мальчиков и девочек из хороших школ. Как вариант — у взрослых со сбережениями и активной жизненной позицией. Именно эту публику могут шокировать и провалы в эрудиции шведских сокурсников, и кажущийся пофигизм преподавателей, и легкость некоторых курсов.

Поэтому пришла пора вытаскивать главный козырь.

Я мог бы долго распространяться о том, что аж три шведских университета (из 29 в целом по стране) красуются в первой сотне мирового рейтинга. Я мог бы расписывать прекрасное техническое обеспечение самого заштатного вуза (вроде моего), не говоря уже о дворцах прогресса вроде Университета Умео, где уже наступило светлое виртуальное будущее.

Но главное в другом. Для уроженца бывшего СССР учеба на шведской почве — это возможность окунуться в то самое дивное зазеркалье, о котором я как-то писал и без которого не бывает настоящего образования. При всей расхлябанности, при всех полоумных реформах, которые вечно затевает очередная правящая коалиция, шведские университеты почти лишены главных пороков российской высшей школы и общества в целом. Здесь очень мало подлога, коррупции, очковтирательства, системного произвола и открытого презрения к личности.

Как оно так сложилось — отдельная история. Сегодня закруглимся на том, что у некоторых из вас есть шанс испытать это зазеркалье на собственной шкуре, а заодно стать лингвистом, врачом или инженером. Или просто образованным человеком, умеющим «самостоятельно и критически оценивать» информацию, а также «выявлять, формулировать и решать проблемы». В полном соответствии со шведским законом о сокровенном смысле высшего образования.

Итого: если вы способны планировать свое время, участвовать в дискуссиях и осмысленно читать энное число страниц в неделю — добро пожаловать в весенний семестр 2014-го. Заявки и документы во все университеты принимаются через один сайт: universityadmissions.se. Участие человеческого фактора в зачислении минимальное.

Ну, и преподы в Швеции попадаются неплохие. Чего уж там.