Я – профессиональный журналист, сотрудник одной из региональных газет. Журналистом мечтал быть с юности, наивно веря в то, что имея отношения к СМИ и пользуясь свободой слова, предоставленной нам Конституцией страны, смогу как-то помогать людям, изменяя наше общество к лучшему. Работаю в этой газете почти 5 лет, куда был принят сразу после окончания факультета журналистики местного вуза.

Наша газета считается в регионе резко оппозиционной. По сравнению с остальными местными печатными изданиями, которые все как один только и делают, что прославляют власть, она действительно кажется «оппозиционной». Наш редактор даже снискала себе в крае славу бесстрашной и откровенной журналистки, которая не боится говорить властям правду.
Действительно, в нашей газете часто разносили на все корки кое-кого из местных величеств. Поэтому первое время я искренне верил, что наша газета и в самом деле оппозиционная, а редакторша наша — отважная и честная женщина, достойная всяческого уважения.

Однако, проработав в газете некоторое время, узнал, что газета наша частная, создана и живет на деньги одного местного предпринимателя, бизнес которого связан со строительством и ЖКХ. И создана эта газета была с одной целью – делать рекламу предприятиям нашего патрона и расправляться с его конкурентами и врагами. Именно этим мы в основном и занимались. Почти все разносные статьи, написанные редактором, были посвящены конкурентам хозяина или же его врагам среди городских чиновников. Так появлялись «смелые» и «резкие» статьи против местных шишек, вызывающие к нашей газете доверие местного населения. И, наоборот, из номера в номер давали хвалебные материалы о тех организациях, которые работали с компаниями нашего хозяина. За это все они ежемесячно отчисляли нам какую-то сумму.

В мои обязанности входило, в том числе писать такие материалы. Приходилось встречаться с наемными работниками самых разных профессий и брать у них интервью. Материалы должны были быть «позитивными» – то есть, бодряческими. Надо было писать, как хорошо удовлетворяет предприятие запросы населения, как его работникам замечательно работается на нем. От меня требовались хвалебные статейки – а я слышал, как постоянно обманывают строительных рабочих, обещая одну оплату за труд, а по факту, когда работа закончена, выплачивают совсем другую, значительно меньшую; видел в каких условиях приходится жить строителям из среднеазиатских республик, отношение к которым у патрона-работодателя просто скотское; знаю, сколько получают дворники и уборщицы, которые жаловались, что им постоянно сокращают расценки и увеличивают участки. Если, к примеру, три года назад у дворника участок был один дом, то теперь — два дома. А тот, кто хотел по-прежнему убирать один дом – получал уже не ставку, а полставки. То же самое и с уборщицами – им постоянно увеличивали участки, прибавляли подъезды. За прежние деньги их заставили работать в два или в три раза больше, чем раньше. Т.е. людей везде и повсюду нагло притесняли, но об этом упоминать было нельзя. Нельзя было писать и о мизерных заработках наемных работников нашего хозяина, о том, что они еле-еле концы с концами сводят. Надо было давать «позитивчик» – расхваливать его организацию и превозносить заботу начальства о подчиненных.

Наш патрон враждовал с некоторыми городскими чиновниками, в частности, с мэром нашего города. Поэтому мы нередко писали про нашего мэра критические материалы. Вообще говоря, правильно писали – критиковать и здорово критиковать его было за что – никто в городе столько не закрыл, не распродал и не уничтожил. Но вот как-то раз моя уважаемая начальница мне сообщила, что больше мы не будем ругать нашего мэра. Почему? А потому что наш патрон заключил с ним перемирие. Поэтому мы отныне становимся лояльными к главе городской администрации и разоблачать его проделки больше не будем. Все, табу! Все «бесстрашие» редакторши и вся ее «честность» куда-то подевались. Стоило хозяину качнуть пальцем – и «отважные и правдивые» журналисты заткнулись и уже не смели пикнуть про то, что вытворял глава города. А вытворял он немало, как и хозяин нашей газеты.

К нам часто обращались люди с жалобами на безобразия в системе ЖКХ, виновниками которых являлись управляющие компаний. Если речь шла не о компании нашего хозяина, которая тоже запустила ручку в этот непыльный бизнес, мы писали на эту тему, ведь это были его конкуренты. В этом случае наша газета не скупилась на гневные восклицания по поводу нерадивой и алчной УК. Но еще чаще люди жаловались на управляющую компанию, которая принадлежала нашему хозяину (они ведь не знали, что наша газета находится на ее содержании). Как оказалось, хозяйская УК была ничем не лучше других – она так же всеми силами стремилась заполучить себе побольше жилых домов, чтобы потом, ничего не делая, сосать с их жильцов деньги. Рассказывали потрясающие случаи – как компания взяла на обслуживание дом, несколько лет исправно получала с его жильцов деньги за коммуналку, не оказывая взамен никаких услуг, а когда в этом доме рухнула крыша и понадобился срочный дорогостоящий ремонт, компания хозяина быстренько расторгла договор с жителями этого дома, послав их всех подальше. Денег, разумеется, не вернула. Возмущенные люди обратились ко мне, зная, что я работаю в оппозиционной газете, которая периодически печатает критические материалы о непорядках ЖКХ, просили помочь. А я ничего не мог сделать, поскольку знал, что редактор нашей газеты ни за что не позволит напечатать об этом статью. То, что чувствовал я себя при этом последней скотиной, об этом, наверное, говорить не надо.

Да, мне позволялось писать резкие материалы о некоторых городских безобразиях, о беззакониях местных чиновников, о мошенничестве риелторских контор, о бездействии органов наркоконтроля, о халатности полиции. Нашей газете такие статьи создавали славу оппозиционной и «отважной». Это увеличивало интерес к ней и соответственно покупаемость. Этому моя начальница не препятствовала, даже поощряла. И я писал о всевозможных злоупотреблениях, веря, что этим помогаю искоренять их и служу обществу.

Поначалу я только описывал мерзости и язвы нашего общества. Но потом понял, что у всех этих явлений, на первый взгляд разных, корень один – буржуазный строй. Капитализм, власть жадных мерзавцев, захвативших все богатства и плюющих на неимущий народ – вот причина всех наших бед. Поэтому и риелтеры «кидают», и на них не найти управу, поэтому и чиновники хапают и выходят сухими из воды, что грабеж и обман, т.е. погоня за прибылью любым способом, – есть основной закон капитализма. Поэтому и полиция приезжает через четыре часа после вызова или вообще не приезжает – ведь полиция в буржуазном государстве существует не для защиты народа, а для его подавления. Поэтому и органы наркоконтроля делают вид, что работают, тем самым помогая плодить наркоманов, – ведь в капиталистическом обществе тем, кто правит, наплевать на здоровье трудящихся.

Когда до меня все это дошло, я стал писать об этом в своих статьях. Стал не просто описывать очередную мерзость, а пытался показать ее причины, объяснить, что данное явление напрямую связано с нашим общественным строем и если мы хотим уничтожить такие явления, нам следует менять все общество.

Довольно скоро я заметил, что именно эти места в моих статьях редакторша начисто вымарывает. Я мог написать, что такой-то риелтор обманывает клиентов, и ему это сходит с рук. Я мог сколько угодно возмущаться, что власти ему потворствуют. Это было можно. Но объяснить, отчего это происходит, указать, что в капиталистическом государстве правят как раз такие, как этот мошенник-риелтор, и они и законы написали такие, чтобы их не ухватить, и в полицию поставили тех, кто их не тронет, мне не разрешалось категорически! Можно было сколько угодно нападать на отдельные явления, но вскрыть их причину, затронуть основы буржуазного строя, который их порождал – было нельзя. После редакторской правки мои статьи превращались в простой обзор события, в болтовню ни о чем, в какие-то пустые общие фразы.

Например, я писал, что уровень местной юношеской самодеятельности катастрофически упал, и объяснял почему – потому что при социализме юношество воспитывают в духе гражданственности, бескорыстия, преданности высоким идеалам. А в буржуазном обществе, даже если и говорят о патриотизме и «духовности», то все это просто слова, потому что основа капиталистического строя – нажива, корысть, эгоизм. Никому здесь не нужны высокие идеалы, даже более того – они страшно мешают, ведь высокие идеалы не позволят воровать ни тому, кто ими обладает, ни окружающим их людям. Человек с высокими идеалами не смолчит, видя, как грабят соседа, он обязательно вступится за него. И какой может быть капитализм в обществе, где каждый держится друг за друга и защищает друг друга? Это будет уже общество социалистическое, совсем иного порядка, в котором наживе места нет.

Редакторша все это вычеркивала, и вместо этого писала – «в наше время, когда идеалы сходят на нет» или «теперь, когда наше общество утратило духовные ориентиры» или что-то в этом роде. Она сознательно оберегала основы существующего строя. Сначала я удивлялся этому, думал, что человек чего-то не понимает. Позже из разговоров с ней я выяснил, что она действительно не имеет ничего против капитализма. Он ей нравится! Стремясь создать о себе образ оппозиционного журналиста, наша редакторша воевала с отдельными явлениями, порожденными этим строем, но сам строй, при котором меньшинство живет и богатеет за счет большинства, ее вполне устраивал. Она была искренне убеждена, что если человек живет плохо, значит он сам виноват – он просто ленится, плохо работает, а потому и должен жить плохо, лучшей жизни он не заслужил. Мерилом хорошей работы человека было для нее количество денег в его кармане – если их много, значит, это человек достойный, труженик, а если мало – значит, лох и лентяй. Это было и неудивительно – ведь она была тесно связана с классом буржуазии, она обслуживала этот класс, идейно принадлежала к нему.

Редакторша особенно дорожила своей славой «непродажной журналистки» и всегда особенно упирала на то, что ее невозможно купить. Но сама не замечала того, что продалась изначально, поскольку газета, в которой она работает, частная, была создана на деньги бизнесмена со вполне определенной целью – пиара его бизнеса. Мы все в этой газете просто его негласная информационная прислуга, и не более того. Нередко в нашу редакцию нередко приходили местные предприниматели и политики, которым надо было расправиться со своими конкурентами. Они платили редакторше, и она преспокойно делала то, что они просили. Вот и вся ее «непродажность» на деле!

В своих статьях, стараясь показать эрудицию и начитанность, она часто употребляла цитаты разных писателей, в том числе древних, античных. Но порой в ее высказываниях проявлялось дикое невежество и полное отсутствие логики. Например, о марксизме она однажды сказала так: «О-о, марксизм – это страшная вещь! Маркс был еврей, а евреи всегда старались разрушить христианство!». По меньшей мере, странно было это слышать такое от человека с высшим образованием. И дело не только в извращенном представлении о марксизме, навязанном буржуазной пропагандой. Это еще и полное отсутствие логики и полное неумение мыслить. Ведь по библейской мифологии Христос, которому она поклонялась, был еврей, так же, как его мать, как его ученики, как все ветхозаветные пророки. Как могут основатели религии ее разрушать, это, видимо, только ей одной известно. Кроме того, она отлично знает, что Маркс не был иудеем. Он не исповедовал иудейскую религию, да и никакую другую. Он был коммунистом, атеистом. Неужели человек, закончивший факультет журналистики, может не понимать разницы между верующим и не верующим?

Да дело даже не в логике и не в образованности редактора, а в том, что вся «оппозиционность» нашей газеты – дутая! Мы, как любое из буржуазных СМИ, — всего лишь идейная прислуга правящего в нашей стране класса капиталистов. Никакой правды мы не говорим, мы все лжем и все приукрашиваем в угоду своим хозяевам. Правды в наших изданиях с гулькин нос, только если случайно редактор не заметил или вдруг хозяину потребовалось «утопить» конкурента.

Частные СМИ это СМИ с завязанным ртом, где пикнуть против воли хозяина не смей. Человеку хоть с каплей сострадания к беде ближнего работать на такой паршивой работе просто невозможно. Видеть чужую беду и не иметь возможности помочь, потому что это может задеть хозяина. Знать, что нагло обманывают, и молчать, когда следует кричать об этом во все горло. Все время заставлять себя черное выдавать за белое, писать не то, что нужно людям, а то, что хочет начальство, все время приспосабливаться, угождать, пресмыкаться перед теми, кто не достоин никакого уважения, когда ты воочию видишь и понимаешь, что за все то, что они творят, их как минимум сажать надо, и надолго!

В буржуазной журналистике нет места Совести! Нет в капиталистическом обществе никакой свободы слова – и быть не может! Свободно и правдиво может писать только пресса общественная, а не частная. Если мы хотим жить в действительно свободном обществе, то частные СМИ у нас в стране должны быть запрещены!