Прекрасно помню тот переход – как пробка из-под шампанского, бац! – от 80-х к 90-м. По тюрьмам ещё парились продавцы эротики и спекулянты «фирмой» – отстающему от ветра перемен законодательству было не до оправданных сидельцев. А улицы городов были уже доверху забиты реально жёсткой порнухой, торговым людом с рисовыми сумками, разномастными комиссионками и рекламой зарождавшихся сырьевых бирж. Сконфуженные преподы истории КПСС что-то мямлили о социологии «вообще».

В воздухе, наряду с запахом шальной наживы, витали одушевлённые фантомы кумачовых революций, войн, диких необузданных страстей, кутежей, убийств за палку колбасы, за водочный талон. Будущие главари влиятельных криминальных кланов пробовали на зубок незнакомое доселе ощущение всевластия, подпитанного лицемерием, крышеванием, распальцовками, – высмотренными в американских фильмах, – доступностью оружия, доступностью всего, что можно забрать силой. …Из того, что не удалось нагло украсть либо задёшево купить. А покупалось и продавалось всё.

И если у «терпилы» не оставалось денег, то он закладывал вымогателям душу, не в силах бороться с цунами нахрапа и беспринципности, становясь по ту сторону добра и сердечных материй, называющихся обыденной жизнью человека, ставшей недостижимой. «Терпила» вливался в звериное стадо, серой массой покрывавшего завоёванную нелюдями территорию, похожую на гигантскую арену гладиаторов. О жизни, точнее, о возрождении из небытия уже не думал, зачем?

Испепелив-исполосовав полстраны, выпотрошив и освежевав, напившись кровушки и упаковав подвалы казной, подобравшиеся к трону ненасытные зомби продолжали своё победное шествие, сменив провонявшие костюмы Adidas на приличного вида гардероб. И всё бы ничего – не грянь вдруг 98-й! – звоночек из неправедного вчера. Звоночек тем, кто переборщил настолько, что государство, не выдержав беззакония, безнаказанности и бесперспективности, рухнуло в пропасть экономического краха, заваленную китайским шмотьём, бытовой импортухой, никому не нужными «деревянными» ассигнациями, эскалибурами крёстных отцов и бесчисленными останками межэтнических войн.

Припоминаю те солнечные августовские дни… На 16-е число мы с женой приобрели семейную путёвку в Турцию и пребывали в радостном режиме ожидания, предвкушения счастливого отдыха. Август задался расслабленным – накануне поездки вообще не хотелось работать – тянуло лишний раз сползать в ресторан, кино, посидеть с детьми на набережной. Отпуск!

В ту пору я занимался бизнесом в сфере услуг, посему не абы какие огромные предпринимательские активы приходилось держать в целковых – дело имели в основном с простыми гражданами, физлицами. Ну, вроде химчистки или прачечной – оборот токмо поболее, помощнее и «побыстрее». Наличные рубли могли потребоваться в любой момент – и «фирма со товарищи» особо не парилась насчёт сумок под кроватями с копившимися там «хрустами», «лаве», – как тогда говорилось.

14 августа Борис Ельцин с присущей ему уверенностью и слоновьей упёртостью изрёк, стукнув кулаком по трапу самолёта, что девальвации не будет: «Это я заявляю чётко и твёрдо». 15 августа мы упаковали чемоданы и со спокойной совестью умотали на поезде в Москву, в Шереметьево. 17-го были на турецком побережье. Вести из России слышались каким-то гулом из пустого медного жбана, в который тарабанят неразумные папуасы за тысячи километров отсюда: «Дефолт! кризис! обрушение! беда». В загранке неприятные слухи казались кислым анекдотом из уст полупьяного соотечественника, еле державшегося на ногах, одновременно на пальцах доказывающего неизбежность падения российского рынка. Ну какой дефолт, какое падение, коли Президент, – честно, дружно и празднично недавно избранный, – прорычал во всеуслышание, что кризис туфта, фуфел и бред?!

Вернувшись из отпуска, констатировал абсолютное своё разорение и разочарование. Долларов, на сохранившиеся рублёвые крохи, не сыскать днём с огнём. Магазины с импортухой закрыты на замок, более менее ликвидные товары взлетели по стоимости в разы – затариваться всем подряд не имело резона. Сумбур и растерянность мешали принять мало-мальски грамотное решение по спасению бизнеса. Кредиторы с пеной у рта требовали возврата займов, не иначе как в валюте! Оставшимися деньгами, которые просто необходимо было влить в оборот – причём в любой оборот, лишь бы в рост! – сдуру пришлось заткнуть рот неадекватным нервным просителям, вместо того чтобы умело выторговать у них элементарные отсрочки. Медный жбан приобрёл жуткие невообразимые формы и накрыл семью, планы на завтра, устремления, накопления и мечты. Захотелось взвыть и взять лопату, кайло, молоток и идти, бежать… Биться головой об стену, стучать каской по брусчатке.

15 лет… Как пройдены эти лета, пережиты?

Нет смысла повторяться и рассказывать невесёлые истории людей, не вынесших груза свалившихся невзгод. А таких немало, вы знаете. Нет смысла вспоминать повесившихся с горя мужчин, отнюдь не слабаков, не сумевших найти выхода из образовавшейся долговой ямы, неразрешимого тупика: «Поступись принципами – либо смерть!» Распадались семьи, друзья делались врагами. Народ, озверевший в перестройку 80 – 90-х, – в дефолт окончательно двинулся умом. Сейчас можно произнести точно – выжили сильнейшие, типа Маугли, – за счёт кого, не знаете? Хотя известно, «все истинные Маугли умирают в детстве» (В. Бондаренко), освобождая место злорадному предприимчивому компрадорству. Хорошо это или плохо? А вот смотрите.

Видите, вокруг творится несусветное. На фоне пышных спортивных праздников – в России идёт война по уничтожению коренного населения: законами о предпринимательстве; школьными, вузовскими, судебными реформами; налоговой, кредитной политикой; всяческими СМИ-шными и гендерными ограничениями. Народ, в бессилье и нищете, стреляет брат в брата, пусть разных кровей, но существовавших долгие десятилетия бок о бок. Детство превратилось в погоню за ТНТ-шным глянцевым призраком.

Пушкинская волшебная, сильная держава – «В ней счастие, в ней честь моя и слава!» – обращается в наркотическую Мекку. Наркота везде – в подъездах, школах, на улице. Открой первую попавшуюся газету: проститутки, бани, проститутки, бани… требуются девушки. Требуются мальчики. Публичные дома набирают персонал. Магазины с фирменными лейблами на витринах торгуют исключительно китайским и вьетнамским тряпьём – чисто «комисы», только брендовые, – как раньше. И что?

А то, что на дворе по ходу родные 90-е, нет? Здоро́во, племя незнакомое, младое-на… Лихое времечко-на, здравствуй! В морду кислотой – на! – выпьем за «Большой»! Стрельба, взрывы, теракты, сотни автотранспортных происшествий в неделю: трупы, трупы… Невиданное пьянство молодёжи. «Запрещённые» казино будто получили второе дыхание – на конспиративном положении их стало ещё больше.

Да, надо легализовать стволы, чтобы торчали из каждого кармана. Надо нанять охрану, бронировать авто. Ребёнка потребно вывезти за границу, да и жену, и тёщу, и деда заодно, всех. Сначала развестись, – кабы супругу не хватанули за бриллиантовые уши отморозки и не потребовали выкупа, – мол, не моя, зараза. Прибарахлиться недвижимостью за бугром – и оформить на сноху жёниного брата и на деверя сестриного шурина. Здесь, в «немытой России», оставить пару нефтяных вышек, пару горнодобывающих предприятий, пару-тройку рыболовецких сейнеров – и валить, валить, валить… из этих проклятых нескончаемых русских 90-х. Где лермонтовские «голубые мундиры» звучат по-современному колоритно и неожиданно свежо:

Прощай, немытая Россия,

Страна рабов, страна господ,

И вы, мундиры голубые,

И ты, им преданный народ…

Только куда? Кому надо – всё нижесказанное удачно материализовали. И давненько Заграничные некогда детишки нарожали вельможным папашам иностранных ныне внучат, дай бог им здоровья и здравого рассудка в будущем. Ведь внучатам скоро возвращаться в «рашку» – кто-то должен следить за дедушкиной нефтевышкой и осетринкой, плавающей в собственном, фамильном почти море…

А кому «не надо» – тот ещё с дефолта 98-го не оправился. Кто-то считает гроши до зарплаты, кто-то тянет до пенсии, словно волочится, безвольно сгорбившись-согнувшись, к собственному гробу: «Несчастия, Страстей и Немощей сыны, мы все на страшный гроб родясь осуждены…» (Пушкин). Кто-то не может разделаться с ипотекой, взятой на 30 лет вперёд якобы в стабильные «сытые» 2000-ные, под 20 % годовых. А кто и вовсе захворал от «тяжкого млата» судеб – этих дьявольских перипетий и чумных напастей вместе взятых. А заболеть на нашей Родине, тем более всерьёз, – всё равно что благополучно сдохнуть: до лечебниц благословенного Израиля доберётся не каждый смертный.

В конечном счёте, россиян немного осталось в принципе. Ежели так пойдёт дальше – недолго ждать до полного и окончательного вырождения нации, – сгинет матушка-Русь: «Златоглавая, святая, Ты ли гибнешь?..» Пусть потерпят зомби 90-х и их ставленники, – те, что яростно, как гниды-вампиры, присосались к жирненькой тушке власти. Так присосались, что вырывать надобно вкупе с челюстью, и с головой, – с корнем! – никак иначе.

С годовщинкой, господа.