Почему для нас так важно, чтобы Греция вовремя расплатилась со своими долгами? И как зависит российская инфляция от финансового состояния США? Кто все-таки выйдет в экономические лидеры, и чья валюта потеснит доллар с пьедестала? Сегодня в зоне нашего внимания — мировая экономика и ее влияние на жизнь в России.

Довиль улучшил прогнозы

Во французском городе Довиль заканчивается саммит «большой восьмерки». Эта встреча глав государств Великобритании, Германии, Италии, Канады, России, США, Франции и Японии преодолевает некий тренд, который наметился в последнее время. Так прокомментировал «РГ» первые итоги Довиля советник Института современного развития Никита Масленников.

«Много было разговоров об измельчании повестки «восьмерки», — поясняет эксперт, — о том, что она вырождается, уходит в историю. Довиль эту точку зрения существенно скорректировал.
Саммит не пропустил мимо себя ни одной актуальной сегодня темы международной политики. Что касается мировой экономики, то все вопросы, которые там обсуждаются, либо прямо, либо косвенно касаются перспектив ее развития. Взять хотя бы ситуацию на Ближнем Востоке и в Северной Африке, которая проецируется на прогнозирование нефтяных цен, а те в свою очередь — на темпы роста мировой экономики».

Весьма актуальна и тема перспектив высокотехнологичных отраслей, и обсуждение проблем Интернет-пространства, контроля за ним. Что очень важно! Поскольку свобода в Сети — это продолжение развития рыночной экономики, ведь сегодня через Интернет предоставляется множество торговых, банковских и прочих услуг.

Кроме того, в первый день саммита на двухсторонних встречах президентов России, США и Франции были приняты достаточно интересные решения, которые непосредственно касаются российской экономики. Дмитрий Медведев и Николя Саркози поставили точку в затянувшейся дискуссии по поводу контракта о приобретении французских вертолетоносцев «Мистраль». Контракт будет подписан уже через 15 дней. Речь идет о четырех кораблях. Два купят во Франции, а два — построят в России при участии французских специалистов. Также принято совместное заявление о сотрудничестве в развитии туристического кластера на Северном Кавказе. И это стало приоритетным направлением стратегического партнерства двух стран. Проект, считаю, будет очень востребован бизнесом.

На встрече Дмитрия Медведева и Барака Обамы принято решение о создании рабочих групп, которые обсудят вопросы верховенства права и инноваций. Кроме того, обсуждено вступление России в ВТО.
Так что в целом у меня достаточно положительное впечатление от первого дня саммита. Думаю, второй будет не менее насыщенным. И я уже смотрю с оптимизмом на будущее «восьмерки».

Три вопроса для ясности

На саммите G8, по словам помощника президента России Аркадия Дворковича, российская сторона в коротких неформальных обсуждениях хочет «прощупать» несколько вопросов.

Первый — что происходит в Европейском союзе в связи с теми рисками, которые сегодня есть по суверенным долгам. Второй — политика США по снижению бюджетного дефицита. И третий — риски, которые связаны с событиями в Японии, на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

Подробно, по словам Дворковича, эти вопросы будут рассматривать в ноябре на саммите «двадцатки». «РГ» решила досрочно обсудить их со своими экспертами — Директором Центра экономических исследований Московской финансово-промышленной академии Сергеем Моисеевым, финансовым аналитиком Александром Купцикевичем и главным экономистом фонда экономических исследований «Центр развития» Валерием Мироновым.

Европа в дефиците

РГ: Почему нас так волнуют проблемы суверенных долгов еврозоны? Какие риски это сулит России?

Моисеев: Прямой интерес заключается в том, что наша страна является участником Международного валютного фонда. А он выдал самый крупный кредит Греции, которая сейчас испытывает самые острые проблемы с долгами. Это означает, что наша страна считается кредитором Греции.

Косвенный интерес заключается в том, что проблемная ситуация в Еврозоне в какой-то степени затрагивает и нас. Например, если Греция не выйдет из кризиса, то это сулит повышением рисков в Европе и увеличением процентных ставок Европейского центрального банка. А дальнейшее вливание денег в проблемные страны может привести к росту инфляции в Европе, что отразится на торговом балансе с Россией. К тому же пример повышения процентных ставок может оказаться заразительным и для нашей страны. А это повлечет за собой отток капитала.

РГ: Не раздута ли долговая проблема стран Евросоюза? По данным Еврокомиссии, в первом квартале рост экономики ЕС оказался 0,8 процента, то есть на 0,2 процента больше, чем ожидалось. Еврокомиссия даже понизила на 0,3 процента годовой прогноз по бюджетному дефициту 17 государств, входящих в зону евро. Все не так плохо. Или это обманчивое благополучие?

Моисеев: Это действительно обманчивое благополучие. У Евросоюза совокупный дефицит бюджетов — свыше 15 процентов ВВП. Сроки его обнуления никому не известны. И при текущем темпе экономического роста — плюс-минус один процент ВВП — проблему не решить. И такая неопределенность будет сохраняться ближайшие годы. К тому же резервный фонд ЕС осенью будет исчерпан, а какой-то подпитки для него пока не видно. Поэтому я считаю, что долговой вопрос достаточно актуален.

США: вторые пожизненно

РГ: Аналогичный вопрос по США — почему нас так волнует политика Штатов по снижению бюджетного дефицита. По каким каналам в Россию могут прийти проблемы из этой страны?

Моисеев: Первый и прямой интерес в том, что Россия является крупнейшим держателем американского долга.

Что касается общих и экономических интересов, то здесь значимую роль играет то, что торговый баланс США в основном связан с Юго-Восточной Азией. А поскольку страны этого региона являются крупнейшими потребителями российского сырья, изменение ситуации с торговыми балансами США также будет отражать изменение спроса на российское сырье. Поэтому, чтобы держать руку на пульсе, нужно достаточно точно понимать, какое предстоит изменение конъюнктуры на этом рынке. Тогда можно разглядеть и перспективы российской экономики.

Миронов: Снижение бюджетного дефицита будет влиять на курс доллара. Если американская валюта падает, то цены на нефть растут, и наоборот. А поскольку Россия очень сильно зависит от сырья, то для нее это важно.

РГ: Какой самый пессимистичный для нас сценарий может быть реализован в США в отношении политики бюджетного дефицита.

Моисеев: Здесь нет никаких пессимистичных сценариев. Есть только оптимистичный и еще более оптимистичный. Так как в случае рывка инфляции в США из-за госдолга может произойти выравнивание российского и американского рынка. А это, понятное дело, хорошо для нас.

РГ: Удержат ли США экономическое лидерство в ближайшие 20 лет. И надо ли миру к этому стремиться?

Моисеев: Специально топить США не нужно. Но, по моим представлениям, сейчас активно проводится фискальная реформа в Еврозоне. Происходит создание общего федерального бюджета, общего правительства и единой налоговой политики. В идеале, должно получиться как в США между штатами.

Если это произойдет, то примерно через десять лет Еврозона может стать достойной альтернативой США и иметь более сильную экономику. Но, тем не менее, американцы никуда не денутся, и второе место всегда останется за ними.

Где евро и доллар, там юань не пройдет

На обсуждение валютных рисков в Довиле отведено мало времени. Это тоже вопрос «двадцатки», говорил накануне саммита Дворкович. И Россия готовит свои предложения к ноябрю…

РГ: По степени опасности для мира и России, какие валютные риски вы поставили бы в первую тройку.

Купцикевич: Во-первых, это изменение курса доллара. Причем риски работают в обе стороны. Если американская валюта резко растет, то это, как правило, вызывает в несколько раз большее падение цен на нефть. А если мы видим снижение курса доллара, то это влечет за собой рост инфляции и, как следствие, ужесточение ситуации в экономике.

Во-вторых, это евро. Европа — наш самый ближайший сосед. Евросоюз — тот регион, с которым у России самый большой товарооборот. И иногда бывает так: то, что негативно для единой валюты, зачастую отрицательно сказывается и на курсе рубля.

Наконец, в-третьих, это события в самой России, например, связанные с резкими скачками цен на нефть.

РГ: Всемирный банк прогнозирует, что к 2025 году доллар перестанет быть резервной валютой, и будет сформирована корзина валют. Чем этот период «перестройки» опасен для мировой финансовой системы, для России? Как эту опасность свести к минимуму?

Купцикевич: Он опасен тем, что повлечет за собой тектонические сдвиги в финансовой системе. И если смотреть, как вел себя фунт стерлингов, когда терял свою роль резервной валюты, то мы можем отметить, что это влекло за собой более высокую инфляцию как в самой стране, в данном случае, в США, так и во всем мире, в том числе и в России. Плюс ослабление курса доллара.

РГ: Как подготовиться к этому периоду? Может, значительно увеличить долю золота в мировых резервах России, чтобы меньше зависеть от доллара?

Купцикевич: Не думаю, что это очень хорошая мысль. Возможно, лучше к «перестройке» подготовиться так: набирать те валюты, которые получают выгоду от снижения курса американского доллара. То есть национальные деньги сырьевых стран или тех, курс которых традиционно растет при снижении доллара, например Швейцарии.

РГ: Из каких валют, на ваш взгляд, к 2025 году будет сформирована мировая резервная «корзина»?

Купцикевич: Это будет, думаю, две валюты: доллар и евро. Вряд ли юань займет существенную часть в этой корзине, максимум 10 процентов. И даже несмотря на то, что доля китайской экономики к тому времени достигнет 20 процентов мирового ВВП.

Если успешно пройдет реформа Еврозоны, о которой говорил мой коллега (единое правительство и налоговая система), то экономическая значимость ЕС будет очень велика. Он затмит Китай, и евро сможет даже занять львиную долю в корзине валют.

Фукусимамания

И третий вопрос, который наметила для обсуждения российская сторона — это риски, связанные с событиями в Японии, на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

РГ: Насколько актуален этот вопрос сегодня. Кажется, уже все ясно — Ближний Восток и Северная Африка подняли цену нефти, но она пока за пределы разумного не выходит и, похоже, не выйдет. Разве ближневосточные и африканские проблемы уже не отыграли свою роль в мировой экономике. Или сохраняются скрытые риски, которые себя еще не проявили? Как они могут ударить по России?

Миронов: На мировую экономику могут повлиять риски второй волны революции. Ситуация в «горячих государствах» до конца не урегулирована, особенно в такой важной стране, как Саудовская Аравия.
Спусковым крючком революции послужила экономическая причина — это мировой кризис. Он еще не преодолен. В Европе обостряется долговая проблема, у Японии и США снижаются рейтинги и так далее. То есть идет некоторая перестройка мирового хозяйства, что пока не приводит к экономическому росту. Кроме того, продолжается рост цен на продовольствие, что тоже стало важной причиной кризиса на Ближнем Востоке. Поэтому вторая волна революции может начаться. Что приведет к новому росту цен на «черное золото».

Для России, на первый взгляд, такой сценарий будет плюсом — больше денег в бюджете. Но, на самом деле, это не так. За все время, пока шел рост цен на нефть, мы никаких предприятий не построили. А те страны, которые вынуждены были платить за сырье, построили современную инфраструктуру, чтобы модернизировать свою экономику. А мы ослеплены наживой за счет нефти, и пока с нее идет прибыль, ни на что другое обращать внимание не будем.

Пока же, если каких-то катастрофических событий в Иране и Саудовской Аравии не развернется, то ОПЕК будет стараться, чтобы нефть не поднималась выше 120 долларов за баррель.

Другой риск от конфликтов связан с тем, что эти регионы взрывоопасны. Мы не знаем, что ждать от новых властей. Не известно, какие могут произойти международные противоречия. В том числе между Турцией и Ираном. Есть угроза распада последнего на части.

Американцы, очевидно, предвидят большие проблемы на Ближнем Востоке и прогнозируют, что им придется вмешиваться. Недаром они начали переговоры с исламским движением «Талибан» в Афганистане, чтобы не воевать на два фронта. Так что с этим тоже связаны большие риски.

РГ: Есть ли способ предупреждать, ограничивать рост цен на нефть в случае событий, подобных ближневосточным и североафриканским?

Миронов: Можно увеличить ее добычу. Это возможно только в Саудовской Аравии. Но если ее охватят беспорядки, то тогда останется лишь использовать запасы, которые обычно страны создают на два-три месяца. Это будет сдерживать рост цен на нефть в первое время, даже независимо от событий на Ближнем Востоке.

РГ: Катастрофа в Японии. Риски для развития атомной энергетики, автопрома… Вроде и здесь страсти уже улеглись. Или до мировой экономики еще не в полной мере докатилось эхо японского землетрясения?

Миронов: Вряд ли эта катастрофа приведет к значительному изменению энергобаланса в мире. Конечно же, ряд стран откажутся от АЭС. И тут же увеличится спрос на уголь и газ. Но это произойдет без резких скачков, которые могли бы привести к кризису. Однако их, думаю, не будет.

РГ: Кстати, правительство Швейцарии сообщило, что намерено оказаться от использования и развития атомной энергии. И намерено остановить все реакторы в стране с 2012 по 2036 годы. ЕС уже провел стресс-тест АЭС. Скоро его обнародуют. Если все страны пойдут следом за Швейцарией, электроэнергия может резко подорожать и спровоцировать новый мировой кризис?

Миронов: Такого исключать нельзя. И это, конечно же, приведет к удорожанию энергии. Причем она и так в Европе в два раза дороже, чем, например, в России. К тому же это будет означать, что европейцы начнут рубить сук, на котором сидят, учитывая их долговые проблемы.

А вот для России это будет выгодным, так как повысится спрос на российские энергоносители. Европа будет заинтересована в гораздо большей кооперации с Россией, в создании совместных предприятий. В итоге это приведет к большому желанию ЕС принять в свой союз Россию. А для нашей страны интереснее жить в Европейском союзе, чем в Таможенном. Но нужно будет менять свою экономическую стратегию. И надо начинать делать это уже сейчас, так как такое развитие событий исключать ни в коем случае нельзя. Хотя вероятность того, что большинство стран откажутся от атома, меньше 50 процентов.

Масленников: Я вообще считаю, что даже предположить трудно, что ядерная энергетика «прикажет долго жить» в ближайшие годы. Основание для такого скепсиса только одно: после ядерных аварий в Японии страны стали проводить тесты своих АЭС. И если будет получен негативный результат, то он может дать толчок прекращению работы ядерных турбин.

Но пока в значительной степени надежность АЭС гарантирована. Я думаю, что будет долгий период адаптации энергобалансов ведущих стран к новым реалиям. Хотя с замещением глобальная экономика уже определилась. Это зеленая энергетика, альтернативные энергоносители, энергия ветра, солнца, земного тепла и так далее. Где-то через 10-15 лет страны поставят вопрос о возможном принципиальном замещении. И если это состоится, то атомная энергетика наверняка будет значительно сокращена, но совсем она не уйдет. Она будет выполнять миссию последнего резерва.

Заметки на полях форума

РГ: Какую повестку дня вы бы предложили на следующем саммите восьмерки?

Миронов: Необходимо обсудить регулирование в международном масштабе деятельности инвестиционных компаний. Так как регулируются они национальными законодательствами, что неправильно. К тому же нужно обсудить вопросы, позволяющие снижать возможность ухода от налогов через трансфертные ценообразования или офшоры.

Моисеев: Первое, на что бы я обратил внимание, это глобальная реформа финансовой системы. Там очень много нерешенных вопросов, которые следует обсудить.

РГ: «Восьмерка» и «двадцатка» имеют больше возможности влиять на мировую экономическую ситуацию. Не стоит ли им объединиться?

Моисеев: Я не думаю, что здесь возможен какой-то компромисс, потому что у стран различные интересы в силу разных экономик. Да и, как показывает опыт, внутри развивающихся стран нет никакой координации и согласия. Так что, я думаю, эти группы не должны объединяться. Пусть останется, как есть.

Миронов: Согласен. Их объединять нельзя, так как на каждом саммите решаются разные вопросы.