Директор Языковой инспекции Ильмар Томуск пишет детские книжки. Что интересно, буквально на бегу: по вечерам, совершая пробежки в парке у Черной горки, он придумывает сюжеты. А потом берет отпуск – обычно в августе, — и записывает весь урожай за 11 месяцев.
Когда в ходе одного интервью он мне об этом рассказал, я, признаться, была поражена. Томуск – и детские книжки! И так, в пораженном состоянии, я провела последние два года. Пока мне не попалась в руки книжка Ильмара Томуска «Брат Йоханнес» (Vend Johannes, Tänapäev, год издания почему-то не указан), и теперь я хочу поразить вас – не все, знаете, одной поражаться!
Книжка, о которой идет речь, представляет собой сборник небольших рассказов, главным героем которых является 14-летний подросток. Рассказики эти по большей части вполне идиллические: Йоханнес бегает с мамой наперегонки, Йоханнес играет с братом, Йоханнес крестится и все в таком роде. Но есть в этой бочке меда и ложка дегтя. Называется она
«Йоханнес практикуется в иностранных языках».
«Ну почему мы должны учить этот русский язык, английского хватило бы за глаза», — рассуждал вечером недовольный Йоханнес.
«Все же знают английский, в Интернете без него делать нечего».
«Но Интернет – это не жизнь. Может, тебе это странно, но даже сейчас есть люди, которые Интернетом не пользуются, да вот хоть твоя бабушка. А потому английский ей просто ни к чему. Зато бабушка хорошо знает немецкий и русский,и благодаря этому могла много путешествовать и читать интересные книги. Знаешь, как здорово читать русскую литературу, например Пушкина, на русском».
«Но разве для чтения Пушкина мне нужно знать, что kot — это самец кошки, а slon – это слон. И что mama doma? означает «мама дома?» — злился Йоханнес. Больше русских слов он, к сожалению, не вспомнил.
«Любое иностранное слово полезно, — сказал отец убежденно – и ты никогда не знаешь заранее, что тебе пригодится».
К сожалению, уже очень скоро Йоханнесу потребовался весь его скудный словарный запас.
После того как в школе закончились торжества по случаю Дня независимости, Йоханнес вместе с парой ребят остался в школе подравнять ряды стульев в зале. Когда они минут через двадцать вышли из школы, Йоханнес решил проводить ребят до остановки троллейбуса, а потом вернуться домой перелеском.
Однако, приближаясь к остановке, мальчики увидели странную картину. Двое чужих дядек, по виду лет двадцати, не меньше, возились за остановкой, а под ногами у них барахтался мальчик в знакомой куртке. Йоханнес подошел к компании поближе и его глазам открылась страшная картина: чужаки повалили маленького Прийта на землю и пинали его ногами. Однако Прийт крепко держал свой полученный в подарок на день рождения мобильный телефон и не собирался его отдавать. Хотя нос его уже был разбит в кровь, а куртка порвана.
«Айда на помощь, Прийта бьют!» — предложил Йоханнес. Он подошел к драчунам поближе и закричал: «А ну оставьте его в покое!».
Они посмотрели на Йоханнеса остекленевшими глазами, и ему показалось, что мучители Прийта ничего не понимают.
Так как эстонский не помог, Йоханнес решил перейти на английский. «Stop it, right now!» — громко закричал он пинавшим Прийта.
„Tševoo?“ – протянул один из драчунов и сделал пару шагов в сторону Йоханнеса. «Tševo tebe nado?“ – повторил он злобно.
Йоханнес понял, что пора призвать на помощь свой русский.
«Dorogije rebjata, prekratite!» — старательно произнес он выражение, лучше всего запомнившееся на последнем уроке русского языка. А запомнилось это выражение по той простой причине, что во время урока у Йоханнеса и Таави неоднократно возникала неотложная необходимость пообщаться, и учительнице приходилось их урезонивать.
Так как теперь ближе подошли и остальные ребята, драчуны отступили. Друзья помогли Прийту подняться и носовыми платками отчистили его куртку и штаны.
«Больно было?» — поинтересовался Йоханнес, когда Прийт стал стирать из-под носа кровь.
«Немножко, — ответил он. «Я пришел на остановку и стал звонить маме, но тут подошли эти и хотели отнять у меня мобильник. Но я не отдал», — сказал мальчик с гордостью в голосе и помассировал ушибленное колено.
Когда Прийт вместе с друзьями сел в троллейбус, Йоханнес направился домой. Дорога шла по сумрачной опушке. Тут, спокойно шагая в одиночестве в сторону дома, Йоханнес понял, что на тропинке он не один. Кто-то схватил его сзади за тяжелый ранец и попытался повалить на землю.
Привычным резким движением баскетболиста Йоханнес повернулся лицом к нападавшему и увидел перед собой давешнего хулигана, который хотел завладеть телефоном маленького Прийта.
Йоханнес попятился. Противник сжал кулаки и расставил ноги, как видавший виды «диванный спортсмен», который усвоил все тонкости голливудского карате и кунг-фу. Однако, несмотря на безветренную погоду, мужчина покачивался, как сосна на прибрежном ветру. И глаза у него как-то странно бегали.
«Po morde hotšeš?“ – спросил он, злобно размахивая кулаками под носом Йоханнеса.
«Что бы это могло значить?» — размышлял Йоханнес. «Morda по-русски вроде бы челюсть, а hotšeš как-то связано с желанием. Судя по телодвижениям, он все же очень хотел заполучить телефон Прийта. Но я нарушил его планы».
Йоханнес с удовольствием посоветовал бы противнику пойти домой, потому что у него не было настроения ссориться. Но, к сожалению, это предложение никак не приходило на ум. Он только вспомнил, как по-русски спросить, дома ли мама.
«Mama doma?» — спросил Йоханнес топтавшегося перед ним драчуна и собрался продолжить путь. Однако противник снова схватил его за ранец и в то же время угостил целям потоком сочных ругательств, из которых Йоханнес ничегошеньки не понял.
Так как в молодости бабушка Йоханнеса много лет прожила в России, мальчик решил запомнить некоторые из этих слов, чтобы позднее выведать у нее, что они значат.
Однако теперь Йоханнес снова вырвался из лап обидчика и попытался продолжить путь, но костлявый кулак ударил его по затылку. Йоханнес развернулся и только теперь понял, насколько зол его противник.
Через мгновение он снова был перед Йоханнесом и попытался расплющить нос мальчика между его лицом и своим кулаком.
Отец учил Йоханнеса, что от драки надо уклоняться как можно дольше. Слабых бить нельзя, а с более сильными не стоит связываться. Так как прежде Йоханнес никогда не дрался, принять верное решение оказалось непросто.
Однако кулак противника приближался к его носу стремительно и надо было быстро соображать, как быть.
«Конечно, можно и удрать», — подумалось ему.
«Но теперь уже не успеть», — рассудил он, в последний момент наклоняя голову, так что кулак противника лишь слегка задел его щеку.
«Да и несолидно как-то», — продолжал он обдумывать ситуацию, между тем как противник уже заносил руку для следующего удара.
Йоханнес отклонился от удара, половчее пристроил на спине рюкзак и неожиданно для самого себя послал в сторону нападавшего свой могучий кулак. Так как прежде Йоханнес никого не бил, он и предположить не мог, к каким последствиям это может привести.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что где-то поблизости скрывается всемирно известный фокусник Дэвид Копперфилд, который приехал развлечь мустамяэсцев своими волшебными трюками. Потому что ноги атаковавшего Йоханнеса мерзавца внезапно оторвались от земли, после чего он пару метров как по волшебству пролетел над землей, будто сбившаяся с курса торпеда, а затем принял горизонтальное положение, да так и остался спокойно лежать на том же месте, где приземлился.
«Вот это да!» — пробормотал Йоханнес, осознав, что пара лет занятий с гантелями, должно быть, сделала свое дело.
Йоханнес приблизился к поверженному противнику и наклонился, чтобы понять, не нужно ли вызвать скорую. Бояться было нечего – это не был больше тот тип, который мог отнять мобильник. Он с трудом поднялся, высморкался в ладонь, умоляюще посмотрел на Йоханнеса, тихо пробормотал: «Izvinite, bolše ne budu“, и скрылся в сумрачном кустарнике.
Подойдя к подъезду, Йоханнес решил еще немного попрактиковаться в русском языке и вместо того, чтобы открыть дверь своим ключом, воспользовался домофоном.
«Izvinite, slon doma?“ – спросил он.
«Doma, doma. Zahadi daragoi, zahadi“, ответил отец и порадовался, что Йоханнес осознал, наконец, необходимость учить русский язык.
· ***
Вот такой замечательный рассказ я обнаружила в сборнике гендиректора Языковой инспекции Ильмара Томуска. И, честно говоря, была удивлена. Дело в том, что лет десять назад по наводке Илоны Мартсон я посвятила полгода плотному знакомству с современной эстонской литературой. Причем дюжина книжек была отобрана по одному признаку — по наличию в них русского героя. Первым в этом ряду шел роман (кстати, замечательный) Майму Берг «Я любила русского», парафраз к «Я любил немку» Антона Хансена Таммсааре, а замыкали список тогда еще молодой и плодовитый (в литературном плане) Каур Кендер и некто Матт Баркер с романом Leegitsev täiskuu («Тлеющая полная луна»).
Коротко говоря, за эти полгода погружения в современную эстонскую прозу я убедилась, что русский герой на страницах эстонского романа появляется почти исключительно как объект сексуального влечения, причем порой весьма нездорового. Он — часто довольно подробно — делает эстонскому герою хорошо, а потом исчезает со сцены, причем, как правило, весьма недостойно. Скажем, в петлю.
Помнится, тогда я наивно рассуждала на тему, что вот пройдет в душах эстонцев тяжелый аффективный след советского режима, сменится поколение этих писателей, и лет через двадцать мы будем жить в совершенно другой стране. Дудки! Потому что за эти годы мы неоднократно наблюдали, как тем же ядом нетерпимости и вражды отравляют детей.
Не приходится даже напрягать память:
— «Рождество божьих коровок», мультик, в котором шумные соседи, которые портят всем праздник, говорят с русским акцентом.
— Дубляж мультика про слона Хортона, в котором стервятник Влад не только кричит на смеси эстонского с нижегородским «Ма нээлан та алла я сийс оксендан да ялле нээлан та алла. Тазута!» , но и выражается как извозчик.
— Сборник анекдотов для внеклассного чтения, за который потом был вынужден извиняться министр Лукас. Мне запомнилось оттуда, что негров хоронят в гробах со щелями, чтобы черви могли выползти поблевать, но были и другие — ничуть не более безобидные — шедевры. И про русских, и про китайцев.
— Описанный не далее как на прошлой неделе учебник эстонского, в котором девочка говорит маме «Bläää“
— Теперь вот Томуск.
Что характерно, все это видовое многообразие наблюдается при том, что никто из нас пристально не отслеживает картину эстонской литературы для детей. Хотя и по доходящим до нас фрагментам ясно, что работа по воспроизводству национальной и языковой нетерпимости среди подрастающего поколения выполняется с неизменным прилежанием. И сегодня мне, честно говоря, значительно труднее демонстрировать оптимизм и предсказывать скорый расцвет толерантности, чем в теперь уже далеком 2001 году. Хотя возможно, я просто наконец поумнела. Спасибо, господин Томуск!