В пилотной серии знаменитого сериала «Подпольная империя» создатель современного Атлантик-сити и «сильный человек» среди бутлегеров Наки Томпсон выступает перед группой активисток женского движения, требующих полного запрета на спиртное. Он повествует о своем ужасном детстве, над которым нависала тень отцовского алкоголизма. Когда его спросили насчет поведения его водителя, молодого растущего гангстера, Томпсон возразил: «Первый закон политика состоит в том, чтобы никогда не позволять истине замещать собой хорошую историю».

Этот эпизод приходит на ум, когда читаешь недавний редакционный комментарий, написанный Махмудом Аббасом и помещенный в газете «Нью-Йорк таймс». Когда «умеренный» председатель Палестинской автономии и лидер ФАТХа рассказывает свою историю, он отвергает то, что говорится в Израиле о рождении страны. Он также не говорит ни слова о принятии тогда евреями принципа государственности палестинских арабов как части решения ООН о разделе Палестины от ноября 1947 года. Он «забывает» о насильственной реакции палестинских арабов на резолюцию. Вместо этого он заполняет статью реминисценциями по поводу своего детства и пытается превратить агрессоров в несчастных жертв — и наоборот.

«63 года назад тринадцатилетний палестинский мальчик был вынужден покинуть свой дом в галилейском городе Цфате и бежать вместе со своей семьей в Сирию, — пишет Аббас. — Они нашли убежище в брезентовой палатке, которую давали всем новоприбывшим беженцам. Хотя он и его семья десятилетиями мечтали вернуться домой, им отказывали в этом элементарном человеческом праве. История этого ребенка, так похожая на историю многих других палестинцев, — это моя история».

Но был ли он на самом деле изгнан? Не та давно в интервью, данном по-арабски, Аббас рассказал, что его семью никто насильственно из дома не выбрасывал, и что его отец был достаточно влиятельным, чтобы обеспечить для них спокойную жизнь в течение года (и никак не в брезентовой палатке).

Вот что было сказано в 2007 году о «самоизгнании» семьи Аббаса из Цфата. Когда Аббасу было 13 лет, он «ночью отправился пешком к реке Иордан… В конце концов он поселился в Дамаске… У моего отца были деньги, и он методически тратил их. Через год, когда деньги закончились, он начал работать. У людей была причина бежать — они боялись возмездия со стороны сионистских террористических организаций, в частности тех, которые действовали в Цфате. Те из нас, кто прибыл из Цфата, особенно опасались того, что евреи затаили желание отомстить за случившееся во время восстания 1929 года [речь идет о совершенных мусульманами погромах, подстрекателем которых был великий муфтий Хадж Амин аль-Хусейни, впоследствии симпатизировавший нацистам]. Это оставалось в памяти наших семей и наших родителей… Они понимали, что баланс сил меняется, и поэтому арабы оставили город – спасая нашу жизнь и наше имущество».

Никто из 170-180 тысяч палестинских арабов, проживавших в городских центрах, не был изгнан нехорошими евреями в течение пяти с половиной месяцев, прошедших с момента голосования в ООН по резолюции о разделе подмандатной Палестины и до провозглашения Государства Израиль 14 мая 1948 года. Все происходило ровно наоборот. Фактически, этих беженцев побудили сняться с места и оставить свои дома призывы их собственных лидеров и/или командующих армиями арабских государств, которые вторглись в страну, чтобы воевать с евреями. Не так важно, что было главным: военные соображения или нежелание арабов становиться гражданами будущего еврейского государства.

Возьмем наиболее известный пример самого массового бегства арабов. Он связан с оставлением ими 21-23 апреля 1948 года Хайфы. Сделано это было по прямому указанию Высшего арабского комитета, фактического «правительства» палестинских арабов, несмотря на то, что евреи прилагали активные усилия, пытаясь убедить арабов в том, что им ничто не угрожает. Всего несколькими днями ранее могущественная община арабов Тверии (6000 человек) аналогичным образом вынуждена была бежать, повинуясь приказу своих лидеров — и вопреки надеждам местных евреев. В Яффо, крупнейшем городе палестинских арабов, муниципалитет организовал трансфер тысяч жителей, как по суше, так и по морю, в Иерусалим, поскольку Высший арабский комитет приказал упорядоченно отправить женщин и детей, а главари местных банд вытеснили население из нескольких кварталов.

А что же в Цфате?

Арабы этого города отклонили предложение генерала Хью Стоквелла, командующего британскими войсками в северной Палестине, о посредничестве в мирных переговорах. Вместо этого арабы ответили на эвакуацию британских сил из города нападением на небольшую еврейскую общину, составлявшую менее четверти от их численности. «Сразу же после эвакуации британских войск 16 апреля мы захватили все стратегические позиции в городе: Цитадель, Дом правительства и полицейский участок на горе Ханаан, — вспоминает один из местных бойцов арабского ополчения. — Мы были большинством, и мы чувствовали силу, мы были убеждены, что сумеем победить евреев палками и камнями».

Однако этот прогноз не сбылся. Причиной тому была вовсе не сговорчивость арабов, а, прежде всего, решимость евреев, хотевших во что бы то ни стало отвоевать город, который был отдан, согласно резолюции ООН, еврейскому государству. На руку евреям сыграл также психоз, охвативший арабов. По мере того, как тысячи арабов покидали Тверию и Хайфу в течение нескольких дней после эвакуации британских войск, арабы Цфата, прежде всего — несколько аристократических семейств, тоже решили, что для них наступило время бежать. Не исключено, что среди тех, кто принял это решение, была и семья влиятельного папаши Махмуда Аббаса. И арабы бросили свои дома.

Выражаясь словами отчета британской разведки, «они находились в состоянии такого страха, что начали эвакуировать Цфат, несмотря на то, что евреи вовсе не собирались атаковать их».

В отчаянной попытке хоть как-то исправить положение делегация местных нотаблей отправилась в Дамаск. Но там их встретил не лучший прием, им заявили, что они трусы и беглецы и что им следует вернуться и продолжить борьбу. Мэр Цфата Заки Кадура отправился впоследствии с визитом в королевский дворец в Аммане. Там его встретили куда более вежливо и гостеприимно, однако и в беседе с королем Иордании он не был достаточно убедительным. Похоже, что лично король Абдалла был взволнован этой беседой, но, как он утверждал впоследствии, сам ничего не мог сделать вплоть до истечения британского мандата Лиги наций 15 мая. Так что Кадура почел за благо принять рекомендацию короля, вернуться в Дамаск и полностью положиться на сирийского президента Шукри Куатли. Мэр вел себя послушно, и после его встречи с президентом Сирии в Цфат были направлены 130 арабских бойцов (из так называемой Арабской освободительной армии). Они прибыли в город 9 мая.

Их было слишком мало, чтобы воевать, и прибыли они слишком поздно. Боевые действия интенсифицировались, тоненькая струйка беженцев уже превратилась в сильный поток.

2 мая, после того, как арабский квартал был подвергнут оглушительному, хотя и не слишком эффективному обстрелу из самодельных минометов типа «Давидки», толпы арабов бежали из Цфата по направлению к Иорданской долине. Вместе с ними бежали и многие из бойцов Арабской освободительной армии. Четырьмя днями позже региональный командир этой «армии» доложил, что «большая часть жителей оставила [соседние с Цфатом] деревни. Их боевой дух был полностью сломлен».

Ожесточенные бомбардировки еврейских кварталов Цфата из тяжелых орудий нужного результата арабской армии не принесли, и 9 мая, когда началась последняя битва за город, начался массовый исход арабского населения. Днем позже патрули «Хаганы» рапортовали, что [арабский] квартал пуст, в нем не осталось ни одного человека», а бежавшие оставили на месте «огромное количество разнообразного оружия, боеприпасов и амуниции».

Таковы были обстоятельства, при которых Цфат оказался в руках Израиля. Это не было актом еврейской жестокости, никто не изгонял местных арабов, как не было подобных случаев ни в одном городе, население которых столь же быстро бросилось наутек, а опустевшие дома остались без жителей. Но зачем позволять истине замещать собой хорошую историю?

Эфраим Карш, сотрудник Института Ближнего Востока и Средиземноморья при Королевском колледже Лондона, автор книги «Преданная Палестина»

Jerusalem Post

Перевод Владимира Заева и Леона Черновицкого