Чавеса вынесла на поверхность раскаленная лава перманентной латиноамериканской революции.

Полтора столетия этот континент бушует. Из него истекает потрясающая энергия. Другие пространства мира быть может остановились и застыли, а латиноамериканская страна все еще сотрясается от подземных ударов. Это молодые тектонические плиты. Они раздвигаются и из них вырываются одна за другой латиноамериканские революции, начиная от Боливара и кончая Кастро. После Кастро возник поразительный Даниэль Ортега с аргентинской революцией в Никарагуа. Сальвадор отбивался и стрелял в течение четырех лет, пока эту революции не подавили американцы. Сальвадор Альенде со своим автоматом стал символом Чилийской социалистической революции.

Что это за люди? Что это за темпераменты? Что это за таинственная гремучая смесь, которая бушует и клокочет в каждом из этих абсолютно разных и автономных людей? Это смесь древней индейской цивилизации, которая живет на этих камнях, в этих сельвах, в этих экваториальных тропиках. Это культура майя, это культура инков, это конкистадоры-испанцы, которые пришли сюда со своим католическим крестом и с окровавленным мячом врезались в эту цивилизацию. Это, конечно, радикальный социализм и идея абсолютной социальной и может быть религиозной справедливости.

Чавес был важен тем, что он соединил в себе все эти три элемента, три эти качества. Как человек из народа, как человек из глубинной народной магмы, – он нес в себе эту древнеиндейскую энергию. Как человек армии, как человек силовых структур, как человек, связанный с государством, – он был католиком, он структуралистом. Как человек, живущий интересами своего обездоленного народа, – он был глубинный, народный социалист. Эти три течения, три тенденции сделали его уникальным политиком и уникальным лидером. Он – народный человек, он – человек из народа.

Как наш Лукашенко – председатель совхоза стал одним из самых виртуозных и гениальных политиков современной Европы, привнеся в эту политику здравый смысл, религиозное осознание своего мессианства, так и Чавес – это был человек, который нес в себе латиноамериканское и в частности венесуэльское мессианство. Это был человек мессианский. На него упал этот таинственный пассионарный луч из космоса, сделавший его звездой – звездой континента и звездой всего мира.

Его уход – это, конечно же, драма, это огромная трагедия, потому что вокруг него, пока он был у власти, заварились огромный водоворот и сила, огромные водовороты энергии, куда были вовлечены миллионы людей, государство, мировая нефтяная политика, контрамериканизм, который сделал его оплотом сопротивления не меньшим, чем стал Ахмадинеджад в Иране. Теперь когда он ушел, все эти вихри остались без вождя, остались без канала.

Венесуэла находится на грани гражданской войны, на грани кризиса, который может вылиться не в конституционные формы. Уже на улицах Каракаса бушуют оппозиционные толпы, уже вышла армия и полиция и тот месяц, который отпущен Венесуэле на выборы, может оказаться слишком коротким. За это время могут произойти взрывы энергии, потому что за оппозицией стоят американцы. За оппозицией стоят транснациональные и нефтяные американские корпорации, которые хотят вернуть себе преференции, хотят вернуть себе нефтяные поля Венесуэлы. Схватка ожидается нешуточная, схватка ожидается не для слабонервных.

Россия зорко и болезненно следит за процессами в Венесуэле, ибо Чавес был суперпокупателем российских изделий. Прежде всего, армии, прежде всего самолетов, вертолетов, танков. Теперь эти контракты «висят» в воздухе. Если к власти придет оппозиция, будут ли эти контракты соблюдены или от них откажутся? Кроме того, Чавес со своим открытым и очень активным антиамериканизмом импонировал Путину, потому что конфликтность отношений Росси и Соединенных Штатов налицо. В этой конфликтности, конечно, Россия, которая достаточно слаба, находится еще в достаточно высокой степени зависимости от американцев. Она нуждается в партнерах, она нуждается в союзниках. И здесь Чавес – социалист, радикал, а по существу латиноамериканский коммунист, вдруг стал экономическим и политическим партнером Владимира Путина, который представляет сегодняшний российский олигархический уклад.

Это парадоксы сегодняшней мировой политики. Это парадоксы переходного периода, в котором находится человечество, это парадоксы отступления и иссякания либеральной модели, на смену которой приходят другие модели. В частности иранская и, конечно же, латиноамериканская модель – модель, за которую всю жизнь сражался и умер великий Чавес.