Вот сегодня, дорогие мои читатели, вы живете в Великобритании. А завтра? Нет, я не имею в виду, что вы куда-то переедете. Можете продолжать жить в Лондоне, Эдинбурге, Кардифе или Белфасте, однако не исключено, что страна вашего проживания будет называться иначе. И произойти это может не из-за каких-то катастрофических природных катаклизмов, а потому, что возьмет да изменится политическая карта Британских островов.
Сегодня, как все мы знаем, Соединенное Королевство состоит из четырех провинций: Англии, Шотландии, Уэльса и Северной Ирландии. При этом их географическое и демографическое положение совсем неодинаково. Самая большая из них, Англия, занимает 130,4 тысячи кв. километров, на которых живут 52 млн человек. У Шотландии почти 78 тыс. кв. км, а население — чуть больше 5 млн. Уэльс и Северная Ирландия — совсем маленькие: соответственно 21 тыс. кв/км (3,5 млн жителей), 14 тыс. кв/км (1,6 млн жителей).
Но насколько реален раскол? С Северной Ирландией все более или менее понятно. Большинство живущих там ирландцев-католиков хотели бы присоединиться к своим южным собратьям. Но все дело в том, что католиков в провинции меньше половины населения, остальная часть — протестанты, среди которых есть и выходцы из Шотландии. Ясно, что протестантам совсем не интересно голосовать на референдуме за присоединение к Ирландской республике, поскольку в этом случае они окажутся религиозным меньшинством в поголовно католической стране. Поэтому они твердо придерживаются юнионистских настроений.
Правда, есть одна деталь: католики быстрее размножаются и через какое-то время могут догнать и даже перегнать протестантов по численности. Демографы считают, что такое может случиться к середине века. Тогда перспектива ирландского объединения станет более реальной.
В Шотландии, которая добровольно вступила в союз с англичанами 300 лет назад, ситуация выглядела еще проще. Опросы показывали, что идею независимости поддерживали не более трети населения провинции, а на выборах большинство избирателей отдавали свои голоса лейбористам. Но 5 мая произошло событие, резко изменившее политический ландшафт этой территории, — SNP (Шотландская национальная партия) впервые в истории получила на выборах более половины мест в шотландском парламенте и самостоятельно сформировала провинциальное правительство. А поскольку главная цель партии — независимая Шотландия, то безоговорочная поддержка избирателей фактически открыла дорогу к ее осуществлению.
На днях мне удалось пообщаться с националистом, первым министром Шотландии Алексом Салмондом, и он не скрывая своих амбиций, категорично заявил, что «проведение референдума по вопросу о независимости неизбежно».
По его мнению, Шотландия способна прокормить себя за счет доходов от добычи нефти и газа на шельфе Северного моря, продвинутого банковского сектора, туризма и других экономических ресурсов. Большие надежды возлагаются и на вступление в ЕС и ВТО.
Но противников независимости эти расчеты не убеждают. «Какими бы ни были успехи шотландской экономики, провинция ежегодно получает значительную сумму на свои расходы из британского бюджета, — говорит шотландский политический аналитик Алэн Кохрейн, — сейчас размер этого гранта составляет 11,2 млрд фунтов (почти $19 млрд). А как быть с проблемой внешнего долга Соединенного Королевства, который уже дошел до триллиона фунтов? В случае отделения Эдинбургу придется взять на себя примерно 280 млрд. Уже не говорю о расходах на создание собственных вооруженных сил и дипслужбы».
В ответ на эти доводы Алекс Салмонд лишь улыбается: «Долги заплатим, хотя надо будет их посчитать почетче. Средства найдутся. Если будем получать отчисления от доходов, генерируемых землями, принадлежащими британской монархии. К тому же мы вполне могли бы выпускать государственные облигации, обеспеченные шотландскими активами».
И все-таки победа SNP на выборах еще не означает, что большинство шотландцев — за независимость. Референдум, который Салмонд обещает провести не раньше, чем через четыре года, может серьезно разочаровать националистов.