Когда пишутся материалы по истории революции и гражданской войны, одним из самых сильных заблуждений на эту тему является мнение, представляющее противостояние белых и красных в гражданскую войну как противостояние аристократии и маргиналов.
Сегодня появилось достаточно много книг и публикаций, безосновательно утверждающих о массовом исходе российского морского офицерства на чужбину, идеализирующих благородство офицеров царского флота, принявших белую идею, и гонимых красной «сволочью», о неприятии ими советского строя. Образно говоря, родился современный либеральный миф о том, что морское офицерство от рождения было белогвардейской глыбой.
Для начала следует отметить, что царская Россия не была идеологизированной страной, и морское офицерство в подавляющей своей массе было глубоко аполитично. Цепь трагических событий — Февральская революция, падение монархии, свертывание боевой деятельности, развал флота и Октябрьская революция — оказалась совершенно неожиданной для большинства из них.
Весьма образно охарактеризовал настроение офицерского корпуса в тот период Э. С. Панцержинский (тогда лейтенант), вставший на сторону советской власти. В воспоминаниях он писал: «Далекие от политической борьбы, воспитанные в духе узкой военной цеховщины, хотя и с большим интересом и тревогой следившие за вихрями и шквалами надвигавшейся бури, мы были весьма далеки от активного вмешательства в дела внутренней политики, предоставляя вершить их профессионалам». Примерно то же пишет участник белого движения капитан 2-го ранга Г.К. Граф в книге «На «Новике»»: «Офицеры явились только статистами в этой величайшей трагедии, разыгранной либеральными кругами русского общества при благосклонном содействии союзников». Вскоре всем им пришлось делать нелегкий выбор: на какой стороне баррикад братоубийственной войны продолжать службу Родине.
Хотелось бы напомнить читателям, что в революцию Императорский флот вступил, имея по штату 8060 офицеров, из которых 6559 поступили на службу в Красный флот. А где были остальные полторы тысячи «ваших благородий»? И сколько участвовало в Белом движении? Либеральные историки Белого движения большие мастера надувать цифры. В исследованиях гуляют сведения от 2500 до 5000 белых морских офицеров. Проведём подсчёт.
На стадии формирования Белого движения ещё исправно работали канцелярии. Так вот в так называемом Ледяном походе Антона Ивановича Деникина из 3963 тысяч человек от флота участвовало всего 12 офицеров, 2 гардемарина и 2 матроса. Смешно даже писать про морские силы белых на Балтике с громким названием Флот Северо-Западного направления, имевший в составе один корабль — посыльное судно «Китобой» (бывшее норвежское рыболовное судно) и над ним целый штаб. Или Белая флотилия Колчака — в составе 25-ти офицеров, из которых лишь 18 морских, а остальные гражданские лица и армейские офицеры.
Всего под знамёнами А. В. Колчака в Сибири и на Дальнем Востоке было не более 420 морских офицеров на кораблях Сибирской флотилии, в дивизионе морских стрелков и в составе речной флотилии. Причём бывший командующий Сибирской флотилией контр-адмирал П.В. Римский — Корсаков через всю страну пробрался в Петербург и поступил на службу в РККФ.
Самое большое формирование белых было на юге: Чёрном, Азовском и Каспийском морях. Совершив моральное предательство, белогвардейцы выклянчили у врагов России по войне — немцев — корабли Черноморского флота, которые не были угнаны. Причём, узнав, что гетманская Украина получила кораблей больше, попытались урвать ещё и от самостийников. На что получили смачный отказ. Ещё несколько кораблей и судов в виде объедков с барского стола им подала, приглашённая ими Антанта, после того как провела делёж флота между своими, где даже Греция получила приз. То, что не смогли утащить интервенты, уничтожили, подорвав и утопив. А то, до чего руки не дошли, отдали белым. На этом формировании служило приблизительно 500 морских офицеров вместе с гардемаринами. Причём сюда же перебежала часть офицеров от разгромленного Колчака. Корабли стояли по причине того, что не было желающих служить в белом флоте и особенно среди матросов. Именно поэтому Врангель создал Корпус корабельных офицеров из армейцев, гражданских волонтёров, недоучившихся гардемаринов.
Можно утверждать, что число офицеров императорского флота в Белом движении не превышало тысячи. И ещё 415 морских офицеров были пленены красными или перебежали под знамёна советов. И самое странное, «кровавые большевики» их не расстреляли — большинство стало служить в Красном флоте. Более того, на флот с окончанием Гражданской войны, вернулись многие из тех, кто сражался «по другую сторону баррикад», но не счел возможным покинуть Россию. Чтобы не быть голословным, сошлюсь на пример. Капитан 2 ранга Н.Н.Зубов командовал батальоном у Колчака, попал в плен к красным и продолжил службу в советском флоте, став контр-адмиралом, а позже директором Океанографического института. Его именем названы залив в Антарктиде и 2 научно-исследовательских судна.
Была ещё одна группа офицеров, которые без борьбы сразу после революции отбыла в эмиграцию, начав жизнь с чистого листа. Командующего Балтийским флотом контр-адмирала Д.Н. Вердеревского просто достали предложениями о службе визитёры от белых, и от красных. Боясь ошибиться, он эмигрировал во Францию, где состоял в правлении «Объединения русской эмиграции для сближения с Советской Россией», а после Второй мировой войны принял советское гражданство. Туда же уехали бывший морской министр вице-адмирал С.А. Воеводский, контр-адмирал князь В.В. Трубецкой и другие офицеры.
Многие из тех, кто не принимали Советскую власть и не желали покидать Россию, написали рапорта об увольнении или «срочно заболели» и ушли с флота по состоянию здоровья, что не мешало им потом работать в советских учреждениях. Так бывший морской министр адмирал И.К. Григорович до окончания Гражданской войны писал картины для витрин питерских магазинов, контр-адмирал П.Н. Лесков до поступления в РККФ работал электромонтёром. Группа офицеров создала «Тралартель» и занималась разминированием на коммерческой основе. Был даже создан и профсоюз бывших офицеров.
Отдельные представители не титульных наций разбежались по национальным квартирам — в Латвию, Эстонию, Польшу, Финляндию, самостийную Украину. Для большинства из них самой большой проблемой было выучить национальный язык.
Ещё были офицеры, которые просто дезертировали, порой прихватив на дорогу корабельную кассу.
Вопреки байкам либеральных писак и псевдоисториков о растерзанных матросней адмиралах и офицерах большая часть владельцев позолоченных кортиков и саблей не утопила своё кастовое оружие в море и не пошла за А.В. Колчаком, а массово перешла на сторону советской власти.
К белым пошли дворяне спасать свои капиталы и собственность, к красным пошли лучшие из дворян — спасать Отечество. Если в Красную армию перешло 43 % царских армейских офицеров, то в Красном флоте число офицеров Императорского флота составляло 82,2%. Специфика флота, как известно, такова, что здесь замена офицера любым другим лицом практически невозможна. Если в других родах войск большевиками широко использовались наиболее способные и опытные унтер-офицеры, то командовать кораблем, быть штурманом или корабельным инженером такие лица не могли.
Можно с уверенностью утверждать, что с установлением Советской власти идейных противников ее среди морских офицеров было немного. Бесспорно и то, что редко кто из офицеров был горячим сторонником коммунистической идеи, хотя таковые тоже имелись. Политику Советской власти приняли вице-адмирал А.С. Максимов, контр-адмиралы С.В. Зарубаев, В.М. Альтфатер, А.В. Немитц, генерал С.О. Барановский, офицеры различных званий М.В. Иванов, Е. А. Беренс, М. В. Викторов, В. А. Кукель, Э. С. Панцержинского, Б. В. Хорошихин, Е. С. Гернет, Н. Н. Струйский, Л. М. Галлер, Г. А. Степанов, А. В. Домбровский, П. Зеленый, И. А. Сполатбог и некоторые другие. И вместе с этим налицо тот факт, что аристократы духа или белая кость, как их называли современники, адмиралы и офицеры, высококлассные специалисты присоединялись к большевикам целыми экипажами и штабами, так и оставаясь на своих должностях.
На сторону советской власти в полном составе перешёл Морской генеральный штаб Императорского флота и руководил Красным флотом всю Гражданскую войну. Как ни странно, на стороне красных оказались и морская разведка вкупе с контрразведкой. Первым «революционным адмиралом» мог именовать себя капитан 1-го ранга Модест Иванов (1875-1942). Этот морской офицер, принимавший участие в обороне Порт-Артура в 1904 году, получивший в 1907 году из рук царя Золотую саблю с надписью «За храбрость», возглавил Морское ведомство. Звание адмирала ему присвоили большевики 21 ноября 1917 года с формулировкой «за преданность народу и революции». В дальнейшем М. В. Иванов работал в Пограничной охране и торговом флоте. В 1936 году ему было присвоено звание «Герой Труда». Умер бывший капитан 1-го ранга в блокадном Ленинграде.
Вице-адмирал Андрей Максимов (1866-1950) был избран матросами командующим Черноморским флотом ещё в начале марта 1917. К этому времени новый командующий был известным боевым офицером, имевшим пять орденов с мечами — награды за боевые заслуги. Среди них была весьма почитаемая орден Святого Владимира 4-ой степени.
Потомственный дворянин контр-адмирал Василий Михайлович Альтфатер писал в своём заявлении о приёме в РККА: «Я служил до сих пор только потому, что считал необходимым быть полезным России там, где могу, и так, как могу. Но я не знал и не верил вам. Я и теперь ещё многого не понимаю, но я убедился … что вы любите Россию больше многих из наших. И теперь я пришёл сказать вам, что я ваш».
Также в 1917 г. осознанно перешел на сторону Советской власти капитан первого ранга Евгений Андреевич Беренс, ставший в ноябре того же года начальником Морского Генштаба. С 24 апреля 1919 по 5 февраля 1920 он командовал морскими силами советской республики. На его примере видна справедливость утверждения, что в годы Гражданской войны «брат пошёл на брата». Его родной брат капитан1 ранга Михаил Андреевич Беренс в 1921 году стал последним командующим Белым флотом. И увёл его остатки в Бизерту. Гражданская война развела их, с кровью разодрав братские узы, казалось бы, навсегда. Но судьба порой выделывает странные коленца. Когда Франция признала Советскую республику и зашла речь о возвращении России остатков царского флота, забрать этот флот, которым командовал младший Михаил Беренс, советская власть поручила… старшему Евгению Беренсу. Аналогичная история произошла и с детьми адмирала Пышнова, когда сыновья, капитаны 1 ранга Борис и Евгений, оказались по разные стороны линии фронта.
Командующий Черноморским флотом потомственный дворянин, контр-адмирал Императорского Флота Александр Васильевич Немитц после революции стал частным лицом и уехал в родовое бессарабское поместье, где отказываясь от предложений белых, просидел до 1919г. Потом добровольно поступил на службу в РККА, где был начальником штаба Южной группы войск 12-ой армии под командованием И.Э.Якира, участвовал в сухопутных боях и даже получил орден Красного Знамени. Кстати его демократические взгляды проявились еще во время революции 1905-1907 гг., когда он отказался участвовать в расстреле революционных матросов. В РККФ он с 5 февраля 1920 по 22 ноября 1921 гг. являлся командующим Морскими силами Советской республики. Впоследствии был преподавателем военных академий.
Даже комиссаром в Главном Морском Штабе большевики назначили утончённую красавицу Ларису Рейснер, профессорскую дочь из старого прибалтийского рода баронов Рейснеров. Некоторые документы она даже подписывала с приставкой фон Рейснер.
Поставьте себя на место «его превосходительства», перешедшего на сторону Советской власти. Везде всеобщее равенство. Звания и привилегии офицерам отменены. Нет званий, погон именного оружия. В офицерских собраниях отдыхают «господа-товарищи» — матросы. Офицеров привлекали к черновым работам и матросским вахтам. Сравните это с 5-17 тысяч рублей годового жалования флотского офицера в зависимости от звания в царском флоте, наличием у многих титулованных моряков фамильной собственности до революции и родовых акций в процветающих предприятиях. При этом подозрение и недоверие многих «товарищей», постоянно рядом бдительное око комиссара. Поэтому шкурный интерес для таких людей исключается, остается одно — честь дворянина и русского офицера. И это, пожалуй, в полной мере отражает нравственную позицию лучшей части русской аристократии, оставшейся со своим народом.
Большевики быстро поняли, что хорошие специалисты, а таковыми и были бывшие офицеры, стоят дорогого. В начале 1918 года средняя зарплата рабочего была 350 рублей, чиновника 300-500 рублей, самый высокооплачиваемый пост председателя Совнаркома, занимаемый В.И. Лениным, выражался в оплате — 807 рублей в месяц. В то же время для высших чинов РККФ, которые преимущественно были бывшими дворянами и офицерами, денежное содержание составляло 955 — 1117 рублей. К середине года их оклады выросли до 1500 рублей, а к концу года «красные благородия» получали более 2000 рублей. К 1920 году для командного состава возродили многие привилегии времён Императорского флота: они были освобождены от физического труда, восстанавливались кают-кампании, вводились вестовые для их обслуживания, появились знаки различия, разрешалось ношение огнестрельного и холодного оружия, причём наградные сабли и кортики могли носить только бывшие офицеры.
После Гражданской войны началось массовое сокращение армии и флота. В РККФ к этому моменту было около 10 000 лиц начальственного состава. Из них уволено было порядка 4000. И самое интересное, что главными критериями оставления на службе были прежде всего профессиональные качества, а не преданность делу партии и политическая лояльность. В итоге были уволены все красные командиры из унтер-офицеров, старшин и матросов, взращённые в годы войны, а царские офицеры и дворяне остались. И вплоть до 1927 года они составляли 87 % флотских командиров, а в штабах и того более, что стало головной болью в донесениях флотских чекистов и кадровиков.
Не секрет, что отдельные офицеры служили по инерции, к этому их вынуждали профессиональный статус, бытовые проблемы, желание обеспечить достойную жизнь семей. В «Морской душе» Леонида Соболева очень верные слова о старых морских офицерах того времени: «в большинстве своем усталых, безразличных, надорванных многими годами войны и болезней флота».
К началу 40-х гг. обозначилось слияние старых специалистов и новых, подготовленных из рабочих и крестьян. В 1938 г. Наркомом ВМФ СССР стал адмирал Н. Г. Кузнецов, выходец из народа. Бывшие царские офицеры занимают командные должности: заместитель наркома — И. С. Исаков, начальник Главного штаба — адмирал Л.М. Галлер. Перед войной бывшие царские офицеры продолжали службу в основном в штабах, управлениях и военно-морских учебных заведениях и только отдельные офицеры такие, как капитан I ранга князь Н.И. Мещерский в качестве командира корабля.
К сожалению, на советском флоте вплоть до середины 30-х годов так и не был преодолен барьер подозрительности и недоверия к военным специалистам со стороны работников политических и карательных органов. Из этих офицеров многие пережили процессы чисток и фильтрации, отдельные были репрессированы. Сегодня некоторые либерально настроенные граждане обвиняют Сталина в том, что он поубивал всех оставшихся в России царских офицеров и бывших дворян. Однако как ни странно, большинство красных флотских дворян репрессиям не подверглось, все, пережившие гражданскую, а многие и Великую Отечественную, умерли своей смертью в славе и почёте, уйдя в запас и завершив службу на ответственной работе по приумножению боевой мощи ВМФ СССР. Только адмиралов в советском Военно-морском флоте из бывших царских лейтенантов, мичманов и гардемаринов было около 30 человек.