ХХ век — век радикальных перемен в положении женщин в обществе. Так как же сегодня в современной России мог бы звучать ответ на вопрос «Чего хочет женщина?»
Анна Очкина, социолог
Есть замечательная французская поговорка «Чего хочет женщина — того хочет Бог» — это, наверное, французы придумали для того чтобы не отвечать на вопрос «Чего хочет женщина?». На самом деле, это вопрос-ловушка. Вопрос, чего хотят мужчины, или чего хочет он звучит в основном в женских журналах, и ответ на него, как правило, известен сразу. Мы не задаем вопрос «чего хочет мужчина», имея в виду что-то кроме романтики, эротики и т.д., потому что мы понимаем очень хорошо, что мужчины разные, они имеют разное образование, разные политические взгляды, разную профессию. Мужчины просто разные, поэтому они, естественно, хотят разного во всех сферах, кроме любви. Когда мы спрашиваем «чего хочет женщина?», мы подразумеваем, что все женщины хотят чего-то одного во всех сферах.
И вот что интересно. ХХ век — это же век радикальнейших изменений положения именно женщин. Представьте себе Алексея Александровича Каренина сегодня. Ну, он бы только что сменил мундир, он был таким же чиновником. Вронский — ну, офицеры сейчас, может быть, не столько блестящи. Представьте, что он бы был представителем IT сообщества и потерпел крах в каком-нибудь сетевом турнире по компьютерным играм, вылетел из сети. Им бы ничего не пришлось менять, кроме одежды, каких-то аксессуаров. Толстой писал своих героинь как живых. Но сейчас у них бы было совершенно иное положение, иные мысли, они по-другому бы оценивали своих мужей, самих себя, они бы заняты были совершенно другим. Т.е. положение женщины изменилось радикальнейшим образом, и ядро этих изменений — индивидуализация. Индивидуализация личной судьбы, вариантов личной судьбы, выбора — все это коснулось женщин в ХХ веке больше, чем мужчин. Но мы немножко с этим не справляемся эмоционально, всё-таки даже сейчас социальные институты, школы, детские сады, устройство нашего быта не вполне обеспечивает нам бесконфликтное совмещение профессиональной и материнской роли. Но больше мы не справляемся с этим эмоционально. И не только мужчины не принимают этой индивидуализации — женщины очень часто от неё устают. Часто под своими статьями я вижу комментарии женщин: «Не хочу работать как лошадь, я хочу чувствовать себя просто женщиной». И под этой фразой «я хочу чувствовать себя просто женщиной» скрывается что-то очень прекрасное — «Я хочу быть красиво одета», «Я хочу благоухать духами», «Быть красивой, любимой» и т.д. Но дело в том, что женщины, которая имела бы только это, никогда в истории не было — ни раньше, ни теперь ни в будущем. И женщинам и мужчинам будут выпадать только такие моменты счастья. Невозможно быть просто женщиной, также, как и просто мужчиной, не будучи больше никем. Это никогда не было возможным, даже когда сфера активности женщины была ограниченна семьей. Быть хозяйкой в большом доме, решать проблемы питания, одежды, болезни детей и т.д. — это очень не романтично. И если уж говорить о распространенности занятия, то это и есть «чувствовать себя женщиной».
Поэтому если в серьез отвечать на этот вопрос — «чего же хочет женщина?», то нужно честно ответить — того же чего и мужчина, того же, что и любой человек. Счастья по своему собственному плану, по своим собственным представлениям, конечно же. Семьи, потому что все-таки и в том виде, в котором сейчас есть семья, близкие отношения, любовь, но не утратило это своего значения, как бы мы об этом не кричали. Конечно же, возможности быть кем-то. Как написала про свою героиню Виктория Токарева совершенно блестяще: «На работе она встречалась со своим социальным статусом» — встречаться со своим социальным статусом, не совершать мучительного, иногда судьбоносного выбора между пространством любви и семьи и пространством работы, а иметь возможность совмещать это. По крайней мере, без конфликта со стороны близких.