И у нее, безусловно, должен быть свой День, но 12 июня на эту роль никак не подходит
День России в календаре, конечно, должен быть. Даже притом, что, по большому счету, для гражданина России каждый день года, каким бы еще он ни был, должен быть днем России. Разумеется, если под именем «гражданин России» иметь в виду не формальное обладание паспортом гражданина РФ, а боль за свою страну и мечту о ее достойной и лучшей доле, которые, собственно, и делают человека гражданином своей страны.
Но день России как особая дата календаря все равно должен быть. Ровно так же, как каждый человек имеет и празднует (если он себя уважает) свой день рождения.
И День России тем более должен быть, потому что Россия сегодня — это чуть ли не единственное, что осталось у ее граждан. Они (и Россия) потеряли мировое лидерство. Они (и Россия) потеряли треть своей территории. Они (и Россия) утратили роль форпоста мирового прогресса. Они (и Россия) утратили свое положение альтернативы другим странам. Они (и Россия) утратили роль лидера в научно-технической сфере. Они утратили ощущение строящихся плацдармов будущего. Они оказались разделенным народом. Они утратили роль самого читающего народа в мире.
В 70-е годы Дж. Гэлбрайт, посетив СССР, сказал, что здесь создан прообраз общества будущего, к которому человечество еще не готово.
С тех пор власть России четверть века пытается навязать стране в качестве образцов для подражания образы прошлого, от которого и Россия, и все остальные страны, если не вспоминать о самых отсталых, давно уже отказались.
Россия — это последнее (и главное), что осталось. Можно мечтать о православной России. Можно верить в демократическую рыночную Россию. Можно бороться за социалистическую и советскую Россию и стремиться прийти к коммунистическому обществу. И все это — очень разные России. Но все они — России. Т. е. во всех вышеприведенных определениях так или иначе фигурируют Россия и то будущее для нее, которое носитель той или иной идеологии считает лучшим. Пока носитель данной идеологии и данного образа думает о нем как приложенном к России. Нужно только учитывать, что есть и те, для кого эти и подобные прилагательные значат больше, чем то, к чему они прилагаются, — чем Россия. И тогда это уже не граждане России, а граждане (часто — подданные) других стран и правовых систем.
Те, у кого осталась Россия (как и мечта о том или ином ее будущем), хотят, чтобы она была. Потому что если не будет ее, не будет и того, чего они для нее желают. И их сила — в том, что у них есть Россия. Пока она есть, именно она и дает силы их образам будущего и им самим, чтобы бороться за эти образы. Тут как в истории с Антеем: припади к Матери-Земле — и силы вернутся после любого поражения. Оторвали, подняли в воздух — и хрустнут кости в могучих руках конкурента.
Пока есть Россия — стоят церкви верующих под православными крестами. Пока есть Россия — стоит Мавзолей, горят звезды и реют красные знамена коммунистов. Пока есть Россия — может идти речь о правах ее граждан и о праве ее народа на суверенность своей власти.
И пока есть Россия — должен быть день России. США чтят и торжественно отмечают 4 июля — День провозглашения Великой Декларации Независимости США. Франция чтит и отмечает 14 июля — День взятия Бастилии, День Великой Французской революции.
Будет Россия отмечать как свой основной праздник день Великой Октябрьской Социалистической революции в будущем или нет — покажет время. В 1985 году вряд ли кто-нибудь верил, что вскоре на государственном уровне будет отмечаться Рождество.
День России должен быть и сегодня. Вопрос в том, что 12 июня — особенно с той мотивацией, которая используется сегодня — предельно неубедительная дата и на роль Дня России не подходящая. Когда это был «День принятия Декларации о государственном суверенитете России», было понятно, о чем идет речь. Хотя непонятно, что тут стоит праздновать. То же касалось и названия «День Независимости России» — потому что никто никогда не понимал, от чего была эта независимость. Это все равно что человеку праздновать день его отречения от собственных детей. Англичанам не приходит в голову праздновать день независимости от Индии, французам — день независимости от Алжира. Тем более что отсеченные от России Украина и Грузия, равно как и Прибалтика и другие республики, — не Алжир и не Индия.
Названия не прижились, и 12 июня назвали Днем России. День России действительно сам по себе достоин празднования. Только непонятно, как праздновать День России в день начала ее официального расчленения…
Сегодня, по данным Левады-центра, уже целых 40% граждан России знают, что за праздник отмечается 12 июня, и могут правильно его назвать. И 54% даже полагают, что провозглашенная 12 июня 1990 года «независимость» пошла России скорее на пользу.
Правда, так думали они не всегда: еще в 2000 году пользу от «независимости» видели чуть больше четверти — лишь 28%. Потом процент считающих так стал повышаться: в 2003 году их стало 38%, в 2006-м — 53%, в 2007-м — 54%, в 2008-м — 61%, в 2009-м — 59%, в 2010-м — 51%. В 2011-м был новый взлет — 59%. И год спустя их число стало снижаться — упомянутые 54%.
Т. е. граждане стали видеть пользу от «независимости» тогда, когда в стране стала проводиться политика, так или иначе пересматривающая и отрицающая (хотя и более чем непоследовательно) политику, начавшую проводиться под флагом «Декларации о государственном суверенитете России». А основное повышение числа этих оценок произошло после того, как был провозглашен «левый поворот» 2005 года и прозвучала Мюнхенская речь Путина. И получается, что пользу от «независимости» граждане увидели тогда, когда в стране стала проводиться политика, при которой распада страны бы не произошло. Независимость оказалась позитивна, когда стала независимостью от той «независимости», которую провозгласила в 1990 году.
День России — это нечто куда большее, чем события современной России. И тем более нет никаких оснований увязывать его с печальным событием 20-летней давности. Конечно, один из бывших президентов России, несмотря на его отторжение обществом, не торопящийся покидать политическую жизнь страны, недавно под Новый год объявил Россию «молодым государством с двадцатилетней историей». Но все-таки как-то принято считать, что Россия и как страна, и как государство возникла несколько раньше.
И уж логично было бы праздновать в качестве дня России либо день принятия христианства в 988 году, либо призвание Рюриковичей в 962-м. При всей условности дат, они всё же больше соответствуют по исторической укорененности статусу Дня России.
Если связывать историю России исключительно с великорусским государством Северо-Запада, то обоснованнее выглядела бы либо годовщина Куликовской битвы, которую ряд историков считают условной датой основания великорусской народности, либо День Москвы. Если связывать историю России с общей государственностью единой страны, есть более древняя дата, хотя также обладающая некоторой долей условности. Это день основания Киева, 1500-летие которого было торжественно отмечено в мае 1982 года.
Но день, который был бы днем страны, должен воплощать в себе и ее историю, и ее тождественность, и либо ее государственность, либо ее культуру. Он должен воплощать в себе не тот или иной так или иначе оцениваемый один из периодов ее существования, а ее общую тождественность и ее общее постоянство. И события 1990 года не являются таковыми ни в каком смысле.
Увязывать 12 июня с Россией как таковой значит лишь отрекаться от ее тысячелетней истории. От ее исторических областей и территорий. От собственных соотечественников, в результате событий именно этого дня оказавшихся отрезанными от Родины и обреченными на роль инородцев, проживающих в других странах.
Страна, отождествляемая с 12 июня, — это не та страна, с которой могут отождествлять себя народ России и ее граждане.
Страна, отождествляемая с 12 июня, — это не та страна, за которую можно болеть душой, мечтать о ее будущем и умирать за ее будущее и за ее прошлое.
Страна, отождествляемая с 12 июня, — это не Россия.
А 12 июня — это не День России. Это день Нероссии.