Ош встречает меня серым небом, мелким дождем и неожиданной свежестью, несколько странной на юге Киргизии в это время года. Таксист долго колесит по узким закоулкам махалли между старыми домами, пока мы не приезжаем в маленькую частную гостиницу, их тут, на западный манер, называют гестхаусами. За высоким забором обычный большой азиатский двор – пахнет вишней, абрикосами, яблоками.

Хозяйка гостиницы Влада говорит, что у нее несколько таких домов, переоборудованных под гостиничный бизнес. По ее словам, «к русским тут отношение нормальное». «Да и вообще, на уровне простых людей особого национализма не чувствуется. Попадаются изредка люди с «закидонами», но их, как правило, сами же киргизы и вразумляют», — рассказала она.

«Бизнесом в Киргизии заниматься легко, — говорит Влада, — законодательство очень либеральное, формальностей не слишком много. Это удобно. 2010 год, когда здесь произошли столкновения между узбеками и киргизами, конечно, здорово подорвал наши дела. До этого времени был подъем, с каждым годом поток туристов из-за рубежа только рос. Ну сейчас, если никаких новых потрясений не будет, думаю, опять пойдет в гору»

Эту фразу — «если не будет новых потрясений» — в Оше слышишь часто и от разных людей. И это неудивительно – доверие между людьми разрушается быстро, а восстанавливается медленно. И эта настороженность в отношениях здорово бросается в глаза.

Расследованием обстоятельств резни 2010 года занимались несколько комиссий, включая местные и иностранные, ко всем их заключениям предъявляют претензии правозащитники и журналисты, особенно когда они пытаются использовать сделанные выводы в каких-то своих неведомых политических целях. Хотя гораздо важнее, наверное, не столько выяснить, кто виноват, сколько создать условия, при которых рознь между киргизами и узбеками сойдет на нет.

Политолог из Киргизии Марс Сариев считает, что спустя два года на юге Киргизии наступила относительная стабильность: «Жизнь постепенно налаживается. Конечно, на местах существует произвол, в том числе и милицейский, но уже не в таких масштабах, как непосредственно во время июньских событий. Постепенно мы переходим в правовое русло. И хотя до стабилизации еще далеко, люди начали понимать, что самое главное — мир и стабильность. Как говорится, лучше худой мир, чем добрая ссора».

И международные организации, и киргизские власти делают многое для восстановления нормальной жизни города. «За эти два года на восстановление Оша и Джалал Абада ушло больше 6 млрд сом (около $140 млн), — говорит генеральный директор Государственной дирекции по восстановлению и развитию городов Ош и Джалал-Абад Жусупжан Джээнбеков. – Готовим к сдаче два многоквартирных дома. Открыли новый плавательный бассейн, строим новые школы. Регион нуждается не только в восстановлении, но и в развитии».

Яркий пример реального сотрудничества — производственный цех «Айнуска», где шьют женскую одежду. Работают здесь вместе и киргизы, и узбеки, оставшиеся без работы в 2010 году. Оборудование купили на грант правительства России, помещение дали в подвале многоэтажки, только что отстроенной дирекцией по восстановлению юга, а сам бизнес-проект смогли написать после специальных тренингов, проведенных международной благоворительной организацией. Словом, с миру по нитке. Кстати, в том же подвале открыто еще три подобных производства: магазинчик, парикмахерская и компьютерный клуб, причем с условием, что там работать будут не только пострадавшие, но и выпускники ПТУ, в которых международные доноры курируют некоторые программы.

В этом цеху работает Канатбек Рустамов, который полгода назад вернулся из России. «Пересел» за швейную машинку, хотя до того торговал на базаре, а еще раньше на стройке вкалывал. Нет, он не швея и не закройщик: он чинит технику. «Нравится мне, спокойно работаю, на базаре шумно было, — говорит Канат. – И денег не было за место платить. Я женскими шмотками торговал три месяца, но не пошло. А до того в России на стройке. Но не хочу там работать».

Причина возвращения, по его словам, вовсе не в плохом отношении, проявляемом к «понаехавшим» в России. И не в том, что в однокомнатной квартирке в Москве ютилось пятеро приезжих из Киргизии – это еще не самые паршивые условия, но зарабатывалось там меньше, чем в родном Оше.

«Через посредника и невовремя получал всего 15 тыс. рублей. А у меня мама, папа, двое детей, жена — куда такое годится? – говорит Канат. – 2-3 тыс. удавалось сюда передать, остальное себе на жизнь оставлял. В Москве никуда не ходил, ничего не видел, только работал, с восьми до шести. Тяжело, да». При этом он отметил, что не видел, чтобы его соотечественникам там помогали, и Ассоциацию соотечественников он не знает. В то же время Канатбек не исключает, что когда-нибудь снова придется паковать чемодан и вспоминать навыки штукатура-маляра. «Если тут не удастся заработать, то поеду снова искать работу в Россию», — сказал он.

Большинство трудовых мигрантов уезжают в Россию и другие соседние республики именно с юга Киргизии. И это не удивительно – разница в экономическом положении между северными регионами и югом очень сильна. Так что большинство мужчин трудоспособного возраста предпочитают уехать и помогать своим семьям издалека. Если зайти в ошские вузы, то почти сплошь увидишь только девушек-студенток. Парни уже уехали на заработки, им не до учебы.

«У меня дома мужчин нет, — рассказала узбечка из соседней махалли Карима Абдыллаева. — Все в миграции, в России. Тут только я, невестка, трое внуков остались – четыре, пять и два года. Сын ремонтом обуви занимается (здесь тоже обувщиком был, но как бы он тут нас шестерых поднимал?). Два месяца как уехал. У него там ларек, в нем же и живет. В России хорошо, он особо о проблемах не говорит. Но перевозить нас туда не собирается. Я ему советую: купи дом там, но он не хочет. Все-таки земля отцов, не бросит он отчий дом. А здесь работы нет, соседи в округе поуезжали, дома в России купили. Раньше у нас чайхана была, мы 40 лет там работали. И в 2010 году она сгорела. Нас даже предупредили: уходите! Мы ушли, а кто-то сжег. И сад сгорел, и документы. Пошла в айыл-окмотту (сельская управа – прим. авт.), но ничего не сделали. Мы же на чайхану кредит брали в «Бай-Тушуме» — 300 тыс. сомов (около $7,5 тыс.). Что делать? До сих пор выплачиваем».

Ситуация в общем довольно стандартная для Оша — микрофинансовые организации, которых в Киргизии сейчас очень много, говорили о том, что пошли навстречу пострадавшим, но в реальности, к сожалению, не все так гладко, как на словах. Некоторым повезло, и им выплаты по кредитам приостановили, но многие так и вынуждены выплачивать кредиты, несмотря на потерю своего имущества. По какому принципу определяются, кому давать послабление, а кому нет, вот так, быстро, понять невозможно.

«Дети мои шлют для этого деньги: дочь поваром в Самаре, зять — строителем. Вот 15 тыс. сомов отправляют на кредит, их и плачу. Дочь же брала его, у нее четверо детей, а выплачиваю я. Хотела, чтоб остановили выплату или продлили срок, а все как было, так и есть. Могу документы показать. На два месяца отсрочку дали, а потом заставили сумму этих двух месяцев сразу выплатить», — сообщила Карима.

Под какие проценты и условия брали кредит – женщина не знает: мол, сколько говорят платить, столько и несет.

С другой стороны, киргизские власти, даже несмотря на огромный дефицит бюджета, нашли возможность хотя бы частично возместить пострадавшим их потери. «Почти тысяча предпринимателей, пострадавших в ошских событиях, получили по 50 тыс. сомов (около $1,2 тыс.) единовременной безвозмездной помощи, – говорит руководитель дирекции по восстановлению и развитию городов Ош и Джалал-Абад Жусупжан Джээнбеков. — Кроме того, оказывалась прямая помощь на восстановление пострадавшими своего жилья. Значительную помощь выделило российское правительство – и финансовую, и гуманитарную. И до сих продолжает оказывать».

В печальную годовщину ошских событий на поминальные мероприятия в Ош прибыл президент Киргизии Алмазбек Атамбаев. Во время мероприятий среди прочего в Оше был открыт так называемый «колокол мира». На нем на трех языках — русском, киргизском и английском — написано: «Мир во всем мире». Установили его у боковой части здания ошской областной администрации в небольшом сквере — там, где еще два года назад звучали выстрелы и лилась кровь.

Хочется верить, что звонить этот колокол будет только в мирные дни.