На этой неделе вступило в силу решение суда по делу петербургского ветеринарного врача Александра Шпака, осужденного на восемь с половиной лет лишения свободы за нарушение правил оборота кетамина. В череде множества прошедших ранее подобных процессов этот может стать прецедентным: впервые по кетаминовому делу обвиняемый получил не условный, а реальный срок, с отбыванием заключения в колонии строгого режима, запретом на профессию в течение 10 лет и штрафом в 40 тысяч рублей. Безмерная жестокость суда, как говорят коллеги осужденного, а также нерешенная до сих пор проблема применения кетамина, может поставить крест на всей отечественной ветеринарии.

«Понимаете, этот приговор фактически запретил в нашей стране всю ветеринарную науку и поставил вне закона всех владельцев животных, причем не только домашних. И цирковых, и зоопарков, и даже подопытных, потому что и опыты на животных предписано делать с обезболивающим, — говорит Константин Сабинин, руководитель проектов центра защиты прав животных «Вита». – То есть, получается, что иметь дома собаку или кошку у нас граничит с преступностью. Потому что если ваше животное вдруг заболеет или получит травму, куда вы пойдете? В ветеринарную клинику? Но вас не встретят там с радостью — там нет наркоза».

Дело — в пресловутом кетамине, препарате, который используется в ветеринарии в качестве анестетика при проведении операций для защиты животных от боли. В 1998 году он был признан у нас наркотиком и запрещен в медицинской практике. С тех пор проблема его применение дамокловым мечом висит практически над всеми ветврачами в России.

Зоозащитники называют ситуацию абсурдной.

«До 2003 года российские ветеринары совершенно спокойно работали с кетамином, как и во всем мире. Достаточно было лицензии на ветеринарную деятельность, — напоминает Константин Сабинин. – А потом была создана служба наркоконтроля, которая вместо того, чтобы бороться с настоящей наркомафией, объявила войну ветеринарным врачам. Вот если человек потерял кошелек, где он должен его искать? Естественно, там, где потерял, а не под ближайшим фонарным столбом, где светло. А они стали делать именно так, хватать законопослушных людей, которые не могут оперировать животных, не вводя анестетик, потому что так легче выслужиться».

«СП»: — Для этого были какие-то предпосылки в законодательстве?

— Там была достаточно мутная ситуация: то Минсельхоз и Минздрав разрешали кетамин для наркоза в ветеринарии, то не разрешали, то вставляли его в регистрационный список, то убирали. Но, надо сказать, что милиция (еще до появления Наркоконтроля), зная эту ситуацию, не трогала ветврачей, т.е. как бы сохранялся паритет. Тем более? что в ветеринарии наркомафии никогда не было. Нет ни одного факта в России, чтобы ветеринары занимались торговлей наркотиками или сами их принимали. Ну, нет такого.

«СП»: — А у настоящих наркоманов кетамин, кстати, популярен?

— Кетаминовых наркоманов в России ничтожный процент – какая-то одна десятитысячная доля, даже по данным ФСКН. И в мире тоже. По сути, кетамин не является наркотиком, это просто сильнодействующий анестетик. Для тех, кто хочет «словить кайф», получить удовольствие, он бесполезен. Я бы даже сказал, что этот препарат – антикайф, потому что дает очень сильный угнетающий эффект, т.е. человек чувствует себя, как при дурном похмелье. Тем не менее, его почему-то внесли в список наркотических препаратов.

«СП»: — Но должна же быть какая-то альтернатива?

— Ее нет. Правовая коллизия как раз в том, что вне закона оказался единственный официально разрешенный Минсельхозом и Минздравом препарат для наркоза в ветеринарии. Заменить его нечем. Хотя Наркоконтроль ссылается, что, дескать, можно использовать при операциях инволюционный наркоз. Но ведь для того, чтобы животное обездвижить тоже нужен кетамин. Кстати, во всем цивилизованном мире при оперативных вмешательствах в ветеринарии испокон веков применяются опиаты, которые дают действительно настоящее погружение в сон. У наших ветврачей доступа к ним никогда не было. Теперь лишили и единственного доступного – кетамина. И что мы имеем в итоге? А в итоге мы имеем «кетаминовые суды» с драконовскими совершенно приговорами, как в случае с Александром Шпаком. Но на его месте в принципе рискует оказаться любой ветврач. Потому что выбор небогатый: пожалел животное, дал нормальный наркоз, можешь на восемь лет угодить за решетку (с нового года уже пожизненное будет) по статье 228 УК РФ о наркотиках, режешь по живому – это уже статья 245 (жестокое обращение с животными). Некоторые, правда, которые струсили и предали животных, лгут владельцам, что сделают операцию их питомцу без боли. Но тот суррогат, который они вводят, лишь парализует животное, создает видимость, что оно расслаблено, на самом же деле оно испытывает страшные муки. Отсюда – высокая смертность

«СП»: — Получается, проявил гуманность – ты преступник?

— По уголовному закону — да. Но по другому закону, человеческому, ты – профессиональный врач и честный человек. К сожалению, у нас все делается, чтобы широкое поле деятельности было у подлецов. Нормальных специалистов можно хватать и сажать в тюрьму. А то, что такие дела, по сути, фабрикуются с помощью провокаций, никого не волнует.

С 2003 года, когда только что созданный Госнаркоконтроль, собственно, и начал проводить репрессии против практикующих ветеринаров, в России было возбуждено 26 уголовных дел. Большинство из них были прекращены на стадии следствия из-за недостаточности улик, а в тех, что были доведены до конца, ветеринары получили различные небольшие сроки – но исключительно условные.

Немаловажную роль тогда сыграли многочисленные акции протеста со стороны общественности. Их было более 20-ти – митингов, пикетов, в различных городах страны.

«Мы провели даже автопробег вокруг Кремля, — вспоминает Константин Сабинин. – И это тогда привлекло внимание президента Путина: он вызвал на ковер руководство Наркоконтроля, Минздрава, Минсельхоза и сказал, чтобы больше он слова «кетамин» не слышал, чтобы проблема была решена».

Вышедшее в сентябре 2004 года постановление Михаила Фрадкова, возглавлявшего на тот момент правительство страны, легализовало использование кетамина. Однако до конца проблема так и не была решена, поскольку условия получения права применять препарат оказались невыполнимыми для 95% ветврачей.

«Препарат разрешили использовать только юридическим лицам и только на территории клиники, — объясняет наш собеседник из центра «Вита». – То есть, если на улице напротив клиники машина сбила собаку, врач уже не может к ней подойти, чтобы снять шок обезболивающим и донести до операционной. К тому же, у нас большинство ветврачей – частнопрактикующие, даже те, которые работают в клиниках, они зачастую подрабатывают частным образом, не говоря уже о сельских ветврачах или в глубинке где-то. Эти просто оказались за бортом. Ведь еще необходимо соблюдать особые правила хранения: поставить сейф, оборудовать помещение сигнализацией, нанять охрану и т.д. На сегодняшний день у нас меньше 5 % ветврачей могут законно использовать кетамин. Даже в Москве и Петербурге лишь незначительное количество ветеринарных клиник смогло получить официальную лицензию, остальные продолжают использовать препарат на свой страх и риск».

Стоит, наверное, особо остановиться на методах работы наркополицейских по дискредитации безобидных Айболитов. К примеру, чтобы посадить Александра Шпака, они провели настоящую спецоперацию с внедрением в среду ветеринаров своего агента. Под видом коллеги и любителя животных сотрудник Госнаркоконтроля Денис Махонин почти два года втирался в доверие к врачу и в итоге спровоцировал его на приобретение кетамина.

«Ситуация развивалась следующим образом, — рассказал «СП» адвокат Александра Евгений Черноусов. – На одном из профессиональных мероприятий мой подзащитный познакомился с человеком, который представился Андреем, ветврачом из Перми (На самом деле он был оперативником наркополиции Денисом Махониным, но это выяснится позже). Они общались почти два года и успели даже стать приятелями. А в июне 2011 года этот «Андрей» обратился к Александру с просьбой достать ему кетамин для проведения операции: в Перми якобы этот препарат днем с огнем не найти. Шпак согласился помочь, но был задержан сразу после того, как передал «коллеге» флакон кетамина».

«Мы рассчитывали, что суд учтет, что доказательства, на которых основывалось обвинение, были получены недопустимыми методами, — продолжает защитник. – Ведь в законе об оперативно-розыскной деятельности написано, что добывать доказательства провокацией запрещено. Но суд, к нашему удивлению, не среагировал на это никоим образом. О чем это может говорить? Естественно, о предвзятости суда. И мы не исключаем давления со стороны ФСКН».

«СП»: — Вы будете оспаривать приговор?

— Пока мы подали жалобу в порядке надзора в городской суд Санкт-Петербурга. Требуем условного наказания или штрафа. Следующая инстанция – Верховный суд. Но если и он сочтет приговор законным, тогда уже никакой надежды добиться справедливости здесь не останется. Тогда будем обращаться в Европейский суд по правам человека. Для нас этот суд, можно сказать, единственный «луч света в темном царстве», потому что здесь, ну, уже все повязано-перевязано. Тот же Махонин, который, согласно обвинению, провоцировал Шпака на продажу кетамина, 15 мая сам предстал перед судом. Его обвиняют по нескольким статьям: там, насколько известно, превышение должностных полномочий, незаконный оборот наркотиков и оружия, мошенничество. Причем к моменту, когда он давал показания по делу моего подзащитного, его уже тогда нельзя было назвать добропорядочным полицейским, однако и это не было принято во внимание.

Адвокат вспоминает, что пару лет назад на Украине была такая же ситуация с кетамином:

«Но там вопрос сняли буквально за две недели. Сейчас и ветеринары-частники, и юридические лица имеют право применять препарат. Никаких бастионов из-за десяти граммов возводить им не надо. Здесь проблема «заморожена» на целое десятилетие и, такое впечатление, что решать никто не собирается. А ведь дело Шпака — это не дело Ходорковского, где у кого-то еще какие-то сомнения могут быть. Здесь совершенно другая ситуация, а страдают и ветеринары, и животные, и владельцы животных».

Ситуация в Питере вызвала широчайший общественный резонанс. В начале июня известные российские деятели культуры и науки направили открытое письмо президенту РФ, в Генпрокуратуру и Верховный суд РФ с просьбой в экстренном порядке решить проблему с обеспечением ветеринарных врачей нормальными условиями работы с препаратами для наркоза животных и прекратить репрессии в адрес ветврачей со стороны Госнаркоконтроля.

Под письмом, например, стоят подписи Михаила Боярского, Эдиты Пьехи, Александра Сакурова, Ксении Раппопорт, Леонида Ярмольника, Андрея Макаревича, Инны Чуриковой, Валентина Гафта, Ольги Остроумовой, Дмитрия Певцова и других известнейших артистов.

«Мы собрали порядка 70 подписей, — рассказывает Сабинин. – Сделали акцент на питерцев, поскольку дело развивалось в Петербурге. Но думаю, подписали бы все, никто бы не отказал. Всем нам, в конце концов, необходимо, чтобы здравый смысл, наконец, возобладал. Тем более, мы знаем, что домашние питомцы есть и у наших руководителей: у президента Путина — лабрадор Кони, у премьера Медведева – кот Дорофей. На публике они постоянно демонстрируют свою любовь к ним. А кто и как их будет лечить?».

Впрочем, и этот вопрос пока остается риторическим. Ответа на свое обращение зоозащитники до сих пор не получили.