Новый интеллигент Иван Митин, владелец кафе «Циферблат» — о Путине и народе, Яшине и Собчак, самоопределении и деньгах.

Основатель сети кафе с поминутной оплатой «Циферблат» 27-летний Иван Митин называть себя ресторатором не любит. Ему ближе формулировка «организатор пространства». Иван создал успешную бизнес-модель и открыл с десяток кафе в России и за рубежом. Но теперь намеренно хочет сбавить темпы роста, отказаться от миллионной прибыли ради «изменений в головах».

— СМИ обычно рассказывают о вашем проекте «Циферблат». Многие о нем слышали. Расскажите сначала о себе, чем вы занимались до него?

— Я долго пытался себя реализовать в творчестве. Сначала занимался театром, потом музыкой, потом литературой. Так скатился до блогерства. Потом понял, что если у меня и есть талант, то он очень средненький, нужно делать что-то еще. И я придумал проект «Стихи в кармане». Мы нарезали карточки со стихами Пушкина, Хармса, Бродского и других известных поэтов, ламинировали и раскладывали их везде по городу.

— Зачем?

— Чтобы люди, проходя мимо, вдруг вспомнили, что есть Бродский или Пушкин. Мыкаясь из кафе в кафе, куда люди приходили забирать эти карточки, я понял, что мечтаю о собственном месте, где я бы мог организовать все, как мне хочется, где могли бы жить проекты наподобие «Стихов в кармане».

В какой-то момент появилось некоторое количество людей, готовых вложиться в открытие места. Нашлось помещение. Мансарда на Покровке. Мы открыли проект «Дом на дереве». Он «прожил» год. Потом я понял, что мои идеи и желания не вмещаются в стены небольшого пространства. Хотелось чего-то более масштабного. Тогда уже мы организовали «Циферблат».

— Насколько я знаю, вы были одним из лауреатов литературной премии «Дебют». Что писали?

— Писал я рассказы. Потом мне, действительно, взбрело в голову победить в премии «Дебют» и заработать денег. В тот же момент я работал в некоммерческой организации, которая помогает (они думают, что помогают) подросткам, попавшим в места заключения. Я много ездил по детским колониям, общался с заключенными. В какой-то момент я понял, что люди, с которыми работаю в организации, совершенно не понимают мышления тех подростков, которые сидят: за убийство, за воровство, за все, что угодно. Я решил написать книгу от лица парня, который сидит в колонии для малолетних. Это такой длинный текст, поток сознания человека, который сидит в тюрьме, рассказывает о своей жизни, о том, что его привело в тюрьму, какое он совершил преступление, что думает об отсидке. Когда я написал эту книгу, то оставил ее на столе в своей организации и уволился.

Книжку издали, и я даже попал в шорт-лист «Дебюта». Когда же я приехал на объявление шорт-листа, то увидел разочарование в глазах людей из жюри. Книжка называется «Гопник». Так вот, они ожидали увидеть реального гопника в телогрейке. Они же увидели интеллигентного мальчика из благополучной московской семьи. Премию не дали. Мне кажется, не потому что текст плохой, а потому что я не гопник. Хотя я очень критически отношусь к своим литературным талантам, но такая необъективность огорчила.

— В репортаже одного из телеканалов о «Циферблате» вас назвали хипстером. «МН» назвали вас новым интеллигентом. Я бы так сказал: внешне вы больше на хипстера похожи, а по внутренней философии – на нового интеллигента. Вы сами кем себя ощущаете?

Справка «МН»
Иван Митин, 27 лет, ресторатор, основатель сети кафе «Циферблат»
Коренной москвич Иван Митин сам о себе рассказывает так: «Я хотел стать актером и режиссером, но бросил театральный институт. Занялся музыкой, потом литературой. Бросил. Решил направить творчество в реальное дело». Так Иван Митин начал свой бизнес: придумал и открыл кафе с новой бизнес-моделью. В «Доме на дереве» каждый платит сколько захочет, а в «Циферблате» — за время пребывания (по рублю за минуту). Эти кафе называют «свободным пространством»: Иван, правда, не в восторге от этой формулировки — ищет более удачную замену. Себя Иван называет ресторатором, чтобы не объяснять, какое занятие скрывается за туманной формулировкой «организатор пространства». Сейчас вся энергия Ивана направлена на «Циферблат», который уже превратился в сетевой бизнес: два открылись на Невском в Петербурге, три в Москве, по одному в Казани, Нижнем Новгороде, Киеве и Одессе. «Я хочу превратить весь мир в один большой «Циферблат». Под словом «Циферблат» я вижу концепцию взаимоотношений между людьми, основанную на честности и человеколюбии», — говорит Иван.

— Меня этот вопрос в тупик поставил. Наверное, я бы хотел причислять себя к какому-то классу людей. И в этом смысле определение «новый интеллигент» – весьма удачное. Мне всегда хотелось соответствовать образу интеллигентного человека – как внешне, так и внутренне. Жить по правилу: поступай с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой. Возможно, я бы мог себя определять как «новый интеллигент», если бы не контекст, в котором мы существуем. Одинаковых людей нет. Их очень сложно объединять по какому-либо принципу.

— Мне кажется, принцип, по которому мы объединили людей в класс «новой интеллигенции» достаточно прост: ты живешь не только для себя и делаешь что-то полезное для общества.

— К сожалению, я вижу не так много людей своего поколения и поколения постарше, которые что-то реально делают. Не верю, что есть целый класс «новой интеллигенции», исчисляемый тысячами человек. Есть отдельные личности, которые к тому же плохо взаимодействуют между собой.

— Почему это происходит? Почему нет взаимодействия?

— Если человек реально новый интеллигент, то он очень многое делает в своей жизни, имеет какую-то цель и идет к ней. Он настолько погружен в свои дела, что выйти за их рамки ему очень сложно: просто нет времени. Сужу по себе. Поэтому какого-то объединения в единую общность не происходит.

«Проблема не в Путине, а в народе. Поэтому я хочу изменить народ»

— Ваш «Циферблат» был в трех шагах от «Оккупайабай». Наверное, вы сами все видели или даже ходили туда. «Оккупайабай» и другие акции протеста – разве не попытка объединения?

— Я ходил на «Оккупайабай» каждый день практически. Мало того, мы даже из «Циферблата» инкогнито приносили туда чай, гречку, пускали людей к нам переночевать и погреться. Когда «Оккупайабай» только появился, то это действительно было сборище людей с горящими глазами. Было много тех, кого вы называете новыми интеллигентами. Но самоорганизоваться они не смогли. И постепенно процент новой интеллигенции стал вытесняться полубомжами с Чистых прудов, националистами, людьми, которые видят во всем еврейский заговор и другими странными личностями, с которыми себя ассоциировать совсем не хочется.
Для меня последней каплей было, когда я пришел на Чистые пруды полвторого ночи. Кто-то бухал, кто-то пел под гитару песню «и у любви у нашей села батарейка». А у меня с новой интеллигенцией эта песня из девяностых не ассоциируется. Я понял, что больше в этом не участвую.

— Почему у «новых интеллигентов» не получилось самоорганизоваться и начать что-то делать?

— Видимо, пока не готовы. Да и с лидерами проблема. Я почти ко всем этим борцам за новое подходил, говорил, давайте соберем людей, сделаем уже что-то. Возьмем плохо покрашенную детскую площадку, сдерем старую краску, покрасим новой. «Ну да, хорошая идея», – отвечают. И до свидания.

Последним таким порывом было, когда пошел я на «Оккупайабай», чтобы выдернуть оттуда адекватных людей и начать с ними что-то делать. По дороге мне попались Собчак и Яшин. Я к Илье подбежал, предложил конкретные действия. Он мне: «Давай, давай!». И все. Ничего из этого не вышло и не выйдет. Потому что у них какие-то свои дела. А мне кажется, что нужно не бороться, а созидать.

— Вы считаете, что протесты – дело бесполезное?

— Я думаю, что проблема не в Путине, а в народе. Народ заслуживает своего правительства. Поэтому я хочу изменить народ, чтобы он заслуживал другое правительство, а не пытаться свергнуть Путина. Если сейчас к власти придет Навальный, будет та же фигня. Народ же не изменился.

— И как изменить народ? Вы собираетесь сделать это с помощью «Циферблата»?

— Мне кажется, «Циферблат» уже меняет мир. Это место, свободное от симулякров, выдуманных ценностей, неправильных взаимоотношений между людьми, наигранности, лицемерия и неоправданных цен. Мы создаем в комплексе модель, может, не идеального, но культурного и человечного взаимоотношения людей. Своим примером и примером такого проекта как «Циферблат» мы очень маленькими порциями пытаемся внедрять ту же интеллигентность, тонкость, человечность в массы. Это происходит через музыку, которая звучит в «Циферблате», через мероприятия, которые мы там проводим.

— А кто приходит к вам в «Циферблат»?

— Разные люди совершенно. Больше, конечно, молодых – школьников и студентов. Я думал, хорошо это или плохо. Решил, что хорошо. Молодые люди – это материал, с которым еще что-то можно сделать. Мое поколение и более старшее застали много дурацких эпох в жизни. Сначала «совок», потом девяностые. Я сам ментально еле вылез из девяностых. Хотя, казалось бы, я там никогда особо не был. Та молодежь, которая сейчас, родилась в начале девяностых и уже выросла в более или менее приличное время, когда мы стали чуть-чуть похожи на Европу. И они сейчас стоят на каком-то распутье. Что им показать, так они и будут жить. Мне кажется, что когда они слушают джаз, приходя к нам, а не «Дискотеку Аварию» – это уже хорошо. Музыка в голове звучит и влияет на мышление.

Возможно, школьник, у которого папа занимается нефтяным бизнесом, придя к нам и окунувшись в атмосферу «Циферблата», потом после окончания вуза подумает: «Наверное, все-таки, неправильно, что государство держится на нефти, зачем я буду этому способствовать, лучше сделаю свою ферму, не буду отравлять воздух». Если это случится, то это именно те изменения в головах, которых мы хотим добиться с помощью «Циферблата».

— Пока я вас ждал, молодой человек читал стихи девушке-администратору. Это тоже ваше ноу-хау про изменения в головах?

— У нас есть акция – выучи стихотворение наизусть и получи полчаса в «Циферблате» бесплатно.

— Работает?

— Как видите. Каждый день раз по сто мы слушаем «Я вас любил, чего же боле?» Хотим уже запретить это читать. Ну невозможно! (Смеется). А еще книжки хорошие у нас лежат на полках. Все это в комплексе создает у людей отношение, что Чехов или Толстой, Пушкин или Бродский – не занудство, которое училка в школе требует выучить, а что это реально клево.

— Меня одна ваша мысль зацепила. Вы сказали, что «еле ментально вылезли из девяностых». Был какой-то момент, когда вы поняли, что это вам необходимо? И почему?

— Когда был школьником, нас с друзьями братки во дворе «грузили» своими правилами жизни. И это впиталось в голову все-таки. К сожалению, эти понятия, они и в меня проникли. Я сейчас переосмысливаю девяностые и понимаю, что это время, конечно, было лишним в моей жизни. Середина и начало девяностых – это улица с понятиями. Потом появились гейм-клубы, где я ночами зависал. Все это лишнее.

Последний случай, когда я понял, что нужно «вылезать из девяностых», был буквально недавно. Я вдруг осознал, что стал относиться к «Циферблату» только как к бизнесу, а не как к чему-то большему. Цель заработать много денег, открыть много «Циферблатов» по всему миру, сделать сеть типа «Старбакса» – она заслонила все. Я открывал в среднем по два «Циферблата» в месяц в разных городах и даже странах.

Из-за того, что хотелось славы и денег, я начал заниматься бизнесом. И это отношение к делу, сформированное как раз девяностыми. Возвращаясь в Москву из очередной командировки, я понимал, что что-то не так происходит на самой Покровке, в самом первом «Циферблате», который как бы должен являться эталоном.
Многие, кто уже давно ходил в «Циферблат», стали говорить, что с каждым новым сообщением об открытии нового «Циферблата», пропадает желание туда приходить, потому что они чувствуют, что это превращается большой бизнес. Чем тогда «Циферблат» лучше любого другого кафе? Получалось, что мы делаем не «свободное пространство», как я называю «Циферблат», а просто кафе с необычным способом оплаты. Не более того.

У меня размывалось ощущение, зачем я это все делаю. И я принял решение, что надо менять курс. Сейчас я решил, что буду до конца отказываться от бизнес-подхода. Пусть я останусь ни с чем, но я хочу попробовать какую-то революционную модель взаимоотношений между людьми, не основанную на дележке денег.