Здравствуйте! Сегодня у нас в гостях Андрей Нечаев, председатель оргкомитета партии «Гражданская инициатива», бывший министр финансов (1992-93гг.) и президент банка «Российская финансовая корпорация». Разговаривать будем мы, Николай Чеховский и Александр Снегирёв, выпускающий редактор «СП».

«СП»: — Почему в такой жаркий летний день вы считаете, что есть перспектива у партийного строительства?

— Именно потому, что жаркое лето и, уверен, предстоит жаркая осень. Экономическая политика ухудшится и к концу года это отразится на жизни людей. К протестам, которые были по поводу выборов (а они волновали 20-25% населения), добавятся протесты по сугубо экономическим причинам. Повышение тарифов и акцизов, которое сейчас произошло (причём, заметьте, на социально чувствительные товары — алкоголь, табак, бензин), приведёт к росту протестов даже и социально- пассивного населения, которое вяло, но поддерживало власть. Потому что в последние десятилетия был такой консенсус между властью и населением:«Мы вам потихоньку повышаем жизненный уровень, а вы закрываете глаза на нарушение демократии, прав и свобод». А сейчас ресурсы для этого уговора иссякли.

Я часто езжу по регионам, и ощущаю бурлящую массу, которая выливается в разные формы протеста: где-то сносят памятники, где-то недовольны «точечной» застройкой, злоупотреблениями чиновников. И это огромное количество общественных групп. Я сам состою в общественной группе по защите реки Сходня, которую хотят застраивать. Уверен, что протестные движения уже осознали, что пора иметь своё политическое представительство, потому что оппозиционные партии никого не устраивают. Мне, например, на парламентских и президентских выборах не за кого было голосовать, там не было моего кандидата. Сейчас уже никого не привлекают партии, где, знаете, сидит начальник, некая вертикаль, под ним ещё начальник, стол, кабинет. Такого партийца подкармливают сверху. Изредка он ходит на встречи с губернатором. Мы создали «Гражданскую инициативу» потому, что сейчас не время таких партий, когда начальник, лёжа на диване, что-то там придумал. Сейчас общественная инициатива идёт снизу.

«СП»: — ГД рассматривает закон о НКО. Что по этому поводу думаете?

— Этот закон поддержала наша системная оппозиция, что свидетельствует о её полной неадекватности и непонимании реальных процессов, которые происходят в обществе. Насколько надо не чувствовать настроение собственных граждан, да и нашу историю? Может, в Америке словосочетание «иностранный агент» — просто термин. Но для нас, прошедших 37-й год, за этим термином стоят расстрелы людей. И когда в качестве аргумента приводят американский закон 1938 года, который однозначно был в преддверии войны направлен на пресечение нацистской пропаганды в США, переносить это впрямую на Россию… Сидякин не очень умный человек. Переписали с американского закона и ещё передёрнули. Ведь деньги, это надо понимать, они идут по цепочке. И очень многие получают их из иностранных источников, в том числе Минобороны, РПЦ и т.д. Но заметьте, как власть подленько ужесточает репрессии: и закон о митингах, и о НКО составлены так, что подразумевают штучную работу. Т.е. вас могут либо совсем не тронуть, либо незначительно наказать. Но если будет дана установка, то привлекут «по полной». Создаётся законодательная база для репрессий. Но при этом тонко юридически сконструированная, дающая ,на удивление, свободное толкование. И ещё для меня подготовка к осени, как для экономиста, выражается в конкретных цифрах бюджета, по которым видно, что на Минобороны и на правоохранительные органы к сегодняшнему моменту расходы по сравнению с прошлым годом возросли на 2,6 % ВВП. А на здравоохранение и образование — всего на 0,4%. На науку — или остались такими же или снизились. Т.е. понятны приоритеты — готовятся к войне. Но нападать на нас никто не собирается. Значит, готовятся к гражданской войне. Чтобы к концу года не было обострений, нужно уже сейчас начать диалог с властью.

«СП»: — На ваш взгляд, там есть с кем вести диалог ?

— Оно, конечно, после Ганди и поговорить не с кем. Но можно найти. Конечно, под тем лозунгом, который объединил оппозицию — «Путин — геть!» — диалог не получится. Никто не захочет договариваться с теми, кто пришёл с лозунгом «Пошёл вон!». Это не конструктивно. Нельзя недооценивать силу власти. Но с другой стороны, например, перевыборы в ГД — это первое концептуальное решение. Провести демократические выборы с равным доступом к СМИ, с отменой цензуры, «чёрных» списков. Это всё, кстати, соответствует закону. Специально ничего переписывать не надо.

И, конечно, диалог об антикризисных мерах в экономике. Их нужно принимать быстрее. Сейчас хоть не говорят, как в 2008-м, что у нас тут островок стабильности… Экономика Европы в тяжёлом положении. Показатели падают, три программы спасения Греции провалились. Где гарантия, что сработает четвёртая?

А там ещё Испания, Италия, Португалия. Они тоже не могут самостоятельно рассчитаться по долгам. Боюсь называть конкретные интервалы, но ясно одно: скорее всего, Еврозона не уцелеет. Когда принимался закон о Еврозоне, было прописано много условий как в неё вступить. Сейчас выяснили, что нет ни одного правила, как из неё выйти. Приходится изобретать это на ходу. Один из вариантов — создание «маленького евро», имеющего хождение только в определённой стране, например, в Греции или Португалии. А уже это евро по курсу будет обмениваться на нормальное.

«СП»: — До какого уровня упадёт цена на нефть?

— Мне страшно предсказывать, потому что мои предсказания сбываются. Ну, думаю, 80-90 долларов за баррель. Эта цена устроит арабов, которым нужно продавать много нефти для исполнения своих социальных обещаний после «арабской весны». Она комфортна и для Обамы. Ведь в Америке, с одной стороны, есть штаты, которым выгодна высокая цена. Но при этом они понимают, что дорогая нефть — это ещё и дорогой бензин внутри страны. Поэтому американцы заинтересованы в уровне в районе 90 долларов за баррель. Чтобы не нервировать избирателя.

«СП»: — Некоторые экономисты говорят, что 80-90 долларов хватит России, чтобы «пересидеть» год. Это правильные оценки?

— Объясню на цифрах. Снижение цены на нефть на 10% — это потеря для нашего бюджета 600 миллиардов рублей в год. Если цена упадёт до 80 долларов, а нынешний бюджет свёрстан под 115 долларов, значит потеря составит 35%. Умножьте это на 600 миллиардов — получится 2,1 триллиона рублей. Если хотим сохранить расходы на уровне хотя бы этого года, то придётся брать из Резервного или Стабфонда. Их мы «съедим» за два с лишним года.

«СП»: — Давайте вернёмся в жаркую осень. Ваш самый пессимистичный и оптимистичный прогнозы?

— Оптимистичный, пессимистичный… Для кого? Не исключаю варианта, что события в Европе пойдут не столь драматично и цена на нефть стабилизируется в районе 100 долларов. Тогда наши проблемы не так остры. Второй сценарий — если цена упадёт ниже 100 долларов. Люди реально почувствуют ухудшение жизни. Даже те, кому сейчас всё равно, начнут выходить на улицу. А в условиях кризиса крики о том, что власть нелегитимна — вещь опасная. Потому что в кризис власти нужно идти на непопулярные меры. А если вы при этом себя неуверенно чувствуете в своём кресле ? Поэтому я и настаиваю на диалоге.

«СП»: — Что вы думаете по поводу вступления России в ВТО?

— Мне кажется, не надо «демонизировать» ВТО. ВТО ударит по предприятиям, где конкуренция с импортом искусственно ограничена. Это автопромышленность, сельхозмашиностроение. В некоторой степени — авиастроение. Но при этом не надо забывать, что у нас, например, на «Автовазе» со всеми смежниками, ну, допустим, один миллион человек. А граждан России 146 миллионов. И люди хотят ездить на современных, комфортных и недорогих машинах. Вы посмотрите кто гонит волну? «Автоваз», «Россельмаш»… Т.е., конкуренция нужна, но не им. Она нужна простому потребителю, который в результате вступления в ВТО выиграет. Но, с другой стороны, у нас есть предоставленные соглашением семь лет на какие-то защитные меры. Эти годы нужно использовать в полном объёме.

«СП»: — Можете назвать людей во власти ,на ваш взгляд, адекватных, с которыми можно вести диалог?

— Ну, не хотелось бы так персонально. Судя по тому, как болезненно у нас реагируют на «список Магнитского», инстинкт самосохранения у нашей власти есть. Это вселяет некоторый оптимизм. Конечно, можно закручивать гайки. Но не как Сталин или Ким Чен Ир. У них же не учились дети в Лондоне и не было поместий на Лазурном берегу и многомиллиардных счетов в западных банках. А нашим руководителям, если пойдут по сталинскому пути, придётся ездить на бронепоезде к Лукашенко. Вот это вселяет оптимизм. Власть осознаёт необходимость диалога. В бунтах никто не заинтересован.

«СП»: — Может, не стоит финансировать отрасли в целом, так сказать, госкорпорации? А, например, вкладывать деньги точечно: умеем мы делать самолётные двигатели, которые покупает весь мир, — значит деньги туда?

— Если умеешь делать хорошее крыло, но при этом — плохо всё остальное, самолёт не полетит. Нужно поддерживать все технологические цепочки. Главное — создать благоприятный инвестиционный климат. Модель госкапитализма, госкорпораций ошибочна. Она не оправдала себя ни в Корее, ни в Аргентине, ни в Бразилии. Нужен дифференцированный подход, включая налогообложение. Например, создаёте вы центр по обучению и подготовке кадров — освобождаетесь от налогов. Или у вас предприятие, которое вкладывает прибыль в развитие производства, — тоже определённые льготы. А если вы прибыль тратите на дивиденды, да и ещё храните их в оффшорах — платите 90% налога.

«СП»: — Что будет с рублём?

— Ну, утверждать, что скоро придется отдавать по 40-45 рублей за доллар, у меня нет оснований. Но думаю, что до 35 дойдёт.

«СП»: — Осенью армия может присоединиться к протестам?

— Я далёк от мысли, что может быть бунт. По регионам глухое ворчание идёт. Даже попытки залить это деньгами не всегда помогают. Да, денег прибавили. Но люди считают, что это власть заплатила им за прошлое. Сейчас люди осознали, что от власти им нужны не только деньги, но и уважение. А если его не видно — что от высшей власти, что от чиновников на местах — тогда люди говорят: «Спасибо, мы хотим другую власть, которая будет уважать нас, наши права и свободы».