Бунт младенцев
Истерики оппозиции о том, что им «запрещают» и «не пущают» провести шествие в очередной раз оказались беспочвенными. А ведь как громко верещала ресторатор Варвара Турова, чей пост перепечатали чуть не все оппозиционеры: «Я не вижу никакого другого способа заставить их с нами считаться, кроме как ослушаться их. Я не подросток, они не мои родители, мне не нужно их мнение относительно того, где я могу ходить 4 февраля, а где нет».
Правильно, на «подростковый бунт» это не похоже. Это больше всего похоже на истерику 4-5-летнего ребенка. Который орёт, сучит ножками, пускает слюни и сопли, а когда спросишь его — а чего ты, мой милый, собственно, хочешь, ответить не может. «Хочу чтобы не так, как сейчас» — наиболее осмысленный ответ, который можно добиться от ребёнка и «сетевого хомячка». Ну или, как написала Линор Горалик в тексте про младенцев реальных и ментальных: «я испытываю эмоцию».
Раз теперь маршрут следования ясен, то могу только посоветовать всем разумным людям 4 февраля держаться подальше от метро «Октябрьская», улицы Полянка и кинотеатра «Ударник».Кстати, символично — протесты начинались на Болотной площади, там они и закончатся.
«Скотный двор» стал реальностью
Очень рекомендую внимательно прочитать статью Председателя Конституционного Суда России Валерия Зорькина в сегодняшней «Российской газете». Когда Оруэлл писал «Скотный двор» о том, как демократия превращается в свою противоположность, считается, что он имел в виду СССР и другие страны «народной демократии», где настоящей демократией и не пахло. Но теперь выясняется, что фраза «все животные равны, но некоторые равнее» — это про современное мироустройство. Причём как в международной политике, так и во внутренней. США считают себя «равнее» всех остальных стран, Европа считает себя «равнее» Африки, и так далее. А про ситуацию в России приведу цитату из статьи Зорькина: «Некоторые лидеры митинговых протестов против нарушений закона на декабрьских парламентских выборах откровенно объявляют себя и своих сторонников неким новым “креативным классом”, который, якобы, имеет исключительное право решать главные политические проблемы страны. В отличие от всей остальной России. Причём в лексиконе этих лидеров в отношении тех, кто не вышел на митинги по их призыву, уже не раз прозвучали определения вроде “быдло”».
Что это означает? Для меня — прежде всего то, что сегодня, через 20 лет после своей заявки на создание новой демократической правовой России, значительная (и, похоже, социально-политически наиболее активная) часть нашего образованного и материально состоятельного общества нисколько не приблизилась к пониманию и внутреннему принятию основ демократического гражданского общества и правового государства. И что эта часть нашего общества столь чужда осмыслению трагического исторического опыта собственной страны, что в стремлении объявить себя «более равной» готова развязать сначала классовую борьбу, а затем и классовую войну.
Предательство «креативного класса»
И ещё один очень важный момент в статье, на который обязательно надо обратить внимание.
«… я вспоминаю неоднократные высказывания американского сенатора и бывшего кандидата в президенты г-на Джона Маккейна о том, что за крушением режима Каддафи в Ливии последует Сирия, а далее — Россия. И тогда я с особым вниманием вслушиваюсь в заявление госсекретаря США г-жи Хиллари Клинтон, подчеркну, сделанное ещё до оглашения окончательных результатов выборов и тем более до судебных рассмотрений выборных нарушений, то есть вопиюще неправовое, о том, что парламентские выборы в России “не были ни свободными, ни честными”.»
И тогда я задаюсь вопросом: готовы ли митинговые лидеры этого самого «креативного класса» признать собственную страну полностью лишённой властно-политической легитимности и, значит, государственного суверенитета? И готовы ли они в связи с этим призвать каких-либо «варягов» (включая спецподразделения стран НАТО) для поддержки учреждения в России «новой государственности» по образцу Ливии?..
Хотелось бы услышать ответ Навального, Немцова, Чириковой, Акунина, Быкова и прочих на эти прямо поставленные вопросы. Считают ли они, что «креативность» позволяет им игнорировать мнение миллионов граждан России и решать за них, кто должен быть во власти? И готовы ли они к «ливийскому» сценарию для России? Считают ли они, что возможность самовыражения для тех, кто не способен победить на честных выборах, стоит сотен тысяч жизней?
Впрочем, что-то мне подсказывает, что ответов мы не дождемся