Потрясающие настали времена с точки зрения новостной картины. Каждый день в России происходит больше интересных событий, чем за всю вторую путинскую каденцию.
Оторвёшься на пол-дня от новостной ленты — и сразу пропустил что-нибудь офигительное, из такого, чего пропускать никак нельзя.
Вот, например, разворачивается интереснейшая криминальная драма вокруг убийства в СИЗО предпринимателя Веры Трифоновой.
История её гибели чрезвычайно проста, и хорошо задокументирована.
Убийц — трое, и действовали они если не по предварительному сговору, то по общей схеме и с единой мотивацией.
Следователь Главного следственного управления по Московской области Сергей Пысин вынес незаконное постановление об аресте Трифоновой. Незаконным оно было по той простой причине, что прямо противоречило известным медведевским поправкам к УПК, по которым в России запрещается сажать в тюрьму подозреваемых по экономическим статьям. Статья у Трифоновой была самая что ни на есть экономическая, так что тут двух мнений быть не может: следователь прекрасно знал, что незаконно лишает человека свободы. По этому поводу в отношении Пысина возбуждено уголовное дело, но ведут его непосредственные коллеги оборотня и, естественно, их целью является развал обвинения против своего собрата.
Цель, с которой следователь с говорящей фамилией Пысин распорядился заключить Трифонову под стражу, совершенно очевидна. Оборотень прекрасно сознавал, что подследственная тяжело больна, и нуждается в полноценном стационарном лечении, которого, разумеется, не сможет получить в СИЗО. Условия содержания в этом СИЗО президент РФ Медведев очень точно назвал «средневековыми», хотя есть основания думать, что в Средневековье такие зверства практиковала всё же только священная инквизиция, которая не занималась гражданскими делами по обвинениям в мошенничестве, а светские тюремщики такого себе не позволяли. Лишая смертельно больную подследственную медицинской помощи, обрекая её на мучительную смерть от тяжелого недуга, следователь надеялся с помощью этой пытки вынудить Трифонову признать все пункты обвинения (в обмен на обещание медицинской помощи за признание). Точно таким же способом признательные показания на него самого и на его клиента Билла Браудера вымогали коллеги Пысина, пытавшие и убившие Сергея Магнитского. Ему тоже обещали медицинскую помощь, как только он всё подпишет.
В конечном итоге Трифонова умерла не от самой болезни, а от последствий тюремного лечения. В институте МОНИКИ, где ей оказывали медпомощь гражданские врачи, лечащий доктор Артамонова установила ей постоянный катетер в бедренную вену для облегчения периодических процедур гемодиализа. Чтобы сосуд с катетером не тромбировался, его необходимо было промывать гепарином, предотвращающим образование кровяных сгустков в просвете вены и угрозу закупорки. Двое тюремных врачей вместо гепарина промывали катетер раствором Рингера (0,9% хлорида натрия, он же физраствор). В результате образовался тот самый тромб, который позже убил Трифонову. Когда тромб оторвался и выстрелил в лёгочную вену, умирающей не были выполнены необходимые реанимационные мероприятия — теми же самыми тюремными врачами, чьи действия изначально вызвали тромбоз.
Заключение о виновности тюремных врачей в цепи событий, вызвавших тромбоз и последующую гибель пациентки, подтверждено сразу двумя независимыми медицинскими экспертизами, проведёнными в ходе расследования смерти Трифоновой специалистами Национальной медицинской палаты, а также выводами квалификационной комиссии экспертов МОНИКИ. Проблема, однако, заключается в том, что для оборотней из СКР, расследующих гибель Трифоновой, тюремные врачи являются такими же «своими», как и следователь с говорящей фамилией. Поэтому делается всё, чтобы их отмазать, а ответственность за гибель подследственной перевалить на людей, не работающих в средневековой карательной системе.
Сделать это оборотням из СКР было несложно. Они отказались приобщать к делу все заключения независимых гражданских медэкспертов, и заказали свою собственную экспертизу — врачам, не имеющим никаких профильных квалификаций и знаний по медицинской истории Трифоновой, зато принадлежащим к силовому ведомству. В питерской Военно-медицинской академии имени Кирова по заказу СКР состряпали нужное оборотням заключение о том, что тюремные врачи ни в чём не виноваты, а вся ответственность за гибель Трифоновой лежит на… гражданском враче Александре Артамоновой, которая установила пациентке катетер. Если б этого катетера не было, то не случилось бы и тромбоза — значит, Артамонова и виновата в смерти подследственной.
Получив такое заключение, оборотни из СКР радостно возбудили уголовное дело уже против доктора Артамоновой. Ей инкриминируется «причинение смерти по неосторожности». Вчера следствие было завершено, и его материалы переданы анестезиологу-реаниматологу из МОНИКИ для ознакомления.
Не поленюсь объяснить, почему заключение врачей из ВМА им. Кирова является чудовищной мракобесной хуйнёй. Во всём мире катетеры для повторных внутривенных процедур устанавливаются миллионам людей, в том числе — на длительные сроки, в частности — в России, Индии, Камбодже и других странах, далёких от лидерства в мировой медицинской науке. Ничего смертельного в этой процедуре нет, за последнее десятилетие сам я подвергался ей не меньше десяти раз, по собственному настоянию (чтобы по сто раз вену не дырявить при моей гипотонии), в том числе — в связи с самым незначительным медицинским вмешательством под названием плазмаферез. Существуют общепринятые и общеизвестные нормативы по обработке катетера, при соблюдении которых процент осложнений от его установки исчисляется в жалких и совершенно несерьёзных промилле. Именно этими нормативами пренебрегали в отношении Трифоновой тюремные врачи, отчего и нарвались на хорошо описанные в медицинской литературе смертельные осложнения, с которыми не потрудились в итоге бороться. При чём тут установившая катетер доктор Артамонова, молчит наука. Если в самом деле установленный ею катетер представлял хоть минимальную опасность для жизни Трифоновой — ничто не мешало тюремным врачам его просто извлечь, вместо того, чтобы промывать раствором поваренной соли. Они не извлекли катетер ровно потому, что никакой опасности в нём не видели. Опасность задним числом нарисовали «эксперты» из ВМА по заказу оборотней из СКР, с единственной целью перевесить ответственность с двух тюремных врачей на гражданского.
Это, конечно, прекрасно, что российские власти в последнее время засуетились, и начали расследовать случаи гибели подследственных в наших средневековых казематах от пыток и умышленного отказа тяжёлым больным в медицинской помощи. Беда в том, что честное расследование таких преступлений Медведеву некому поручить. Потому что следователи принадлежат в точности к той же самой ОПГ, что и преступники, чьи злодеяния им поручается расследовать. Ну просто нет у нас других следственных органов, не завязанных в круговой поруке криминала. Существует единственный способ вынудить российские органы дознания работать «честно» — это когда им достаются дела против их собственных кровных врагов. Например, СКР может «честно» расследовать дела, где обвиняемыми выступают чины прокуратуры, с которой у СКР идёт смертельная война за право рэкетировать и крышевать бизнесы (дело подмосковных прокуроров). И наоборот, чтобы получить правдивое заключение о виновности оборотней из СКР, необходимо передать расследование Генеральной прокуратуре. Проблема в том, что такое заключение ни в том, ни в другом случае не будет ни объективным, ни беспристрастным. А будет оно сфабриковано, исходя из презумпции виновности подследственных, с применением всех основных средств оговора из арсенала оборотней: фабрикация улик, подлог, правка протоколов допроса, заказные экспертизы силами «дружественных» специалистов (как томская экспертиза по «Бхагавад-Гите» силами людей, не имеющих никакого отношения к индологии и богословию, не владеющих санскритом, не читавших ни поэму, ни комментарий к ней).
К сожалению, в рамках сложившейся в России правоохранительно-правонарушительной системы эта проблема не имеет никакого внятного решения. Единственный способ установления у нас правового государства — полный вынос всех таких дознаний из-под юрисдикции оборотней, куда-нибудь за рубеж, где дела расследовались бы юристами, не завязанными в мафиозной круговой поруке отечественных силовиков. По этому поводу тоже на днях слышал примечательную новость: Россия занимает первое место в мире по числу обращений в Европейский суд по правам человека. И не только самих обращений, но и вердиктов ЕСПЧ, согласно которым приговоры российской Фемиды признавались неправовыми, неправомерными, несправедливыми, истцы — безвинно осуждёнными, с правом компенсации ущерба от неправедных басманных судилищ. В общей сложности за один только 2011 год Российская Федерация была приговорена к выплате компенсаций на 10.000.000 долларов США пострадавшим от неправедного судейства. При том, что обычно верхняя планка компенсации, присуждаемой ЕСПЧ жертвам неправедного суда в любой стране, составляет 10 тысяч долларов. Тут ещё надо учесть, что Европейский суд достаточно неповоротлив, и не рассматривает подобные иски сколько-нибудь оперативно, даже если они поступают от Ходорковского и Лебедева. Не всякий безвинно осуждённый россиянин имеет техническую возможность собрать пакет документов, необходимый для обжалования его приговора в Европейском суде. У Ходорковского и Лебедева такая возможность, очевидно, есть — они и обжалуют все свои приговоры, и выигрывают. А у какого-нибудь Алексея Козлова, осуждённого на 9 лет лагерей на основании двух нарисованных юристами Слуцкера фальшивых справок, возможности искать защиты в ЕСПЧ не было. Его оправдал Верховный суд России, но не раньше, чем он отсидел 3 года в средневековом СИЗО и ГУЛАГе. Так что в реальности если ЕСПЧ успевает признать неправосудными примерно 1000 басманных приговоров в год — резонно предположить, что не доходят до Страсбурга ещё 9 раз по столько.
Я не знаю, как бороться с этой системой. Но я знаю, что с ней необходимо бороться не на жизнь, а на смерть. Нельзя жить в стране, где правосудие отдано целиком на откуп уголовникам. Может, этого и не понимает юрист Медведев, поскольку у него иммунитет, и басманное правосудие лично ему не грозит. Но всякий россиянин, у которого нет иммунитета, должен задуматься об адекватных мерах защиты от отечественного следствия и судейства. Нужно бороться с этим говном и победить.