Участникам процесса по делу об убийстве Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой «Новая» задала три вопроса:
? какова их оценка вердикта присяжных
? оценка приговора суда
? мнение относительно перспектив обжалования приговора

Владимир Жеребен
ов, адвокат семьи Бабуровых:

— Мы удовлетворены этим вердиктом. Да, есть много скептиков, которые говорят, что присяжные не разбираются в юриспруденции и выносят необоснованные вердикты. Действительно бывают случаи, когда присяжные выносят необоснованные решения. Но в данном случае присяжные грамотно разобрались в фактических обстоятельствах дела и в представленных следствием материалах. И в итоге вынесли обоснованный вердикт. Во многом присяжным помогло то обстоятельство, что само следствие проделало профессиональную работу по сбору доказательств. Так что данный процесс показал: не надо ограничивать институт присяжных, что последнее время с ним пытаются сделать, — если следствие проведено профессионально, а обвинение представляет доказательства грамотно, присяжные способны разобраться со сложными и громкими делами.

Что касается последовавшего за вердиктом приговора, то в его основе лежал вердикт присяжных. Да, вынесенное судом наказание — пожизненное Тихонову и 18 лет Хасис — суровое. Но Тихонов, например, сам изолировал себя от общества, уйдя в подполье и нацелив свою жизнь на подготовку убийств не устраивающих его людей. И суд обоснованно пожизненно лишил его свободы. Человек учил себя не созидать, а убивать. Такой он оказался обществу не нужен. Тихонов и Хасис сами сделали свой выбор. Так что наказание соразмерно тому, что они совершили. Вот если бы они раскаялись, то таких бы суровых наказаний не было.

Полагаю, Верховный суд оставит приговор Мосгорсуда в силе: доказательств о виновности Тихонова и Хасис достаточно.

Но больше всего поразило то, что на этом процессе всплыло реальное радикальное нацистское подполье. Сторонники и защитники подсудимых весь процесс делали из Тихонова и Хасис икону, использовали их в целях своего движения. Совершенно потребительское отношение к людям. Думаю, Тихонов и Хасис это со временем поймут…

Роман Карпинский, адвокат семьи Маркеловых:

— Мои доверители (вдова и брат Станислава Маркелова. — В. Ч.) считают данный вердикт справедливым. Тем более что мнение присяжных было не единодушным, а они голосовали. Что для меня, например, явилось неожиданностью — по моему мнению, представленные следствием доказательства не должны были оставить у присяжных сомнений в виновности Тихонова и Хасис. Но эти дебаты, голосования, распределение голосов как раз свидетельствуют о том, что коллегия не была ангажированной и была способна вынести здравый вердикт.

Что касается приговора, то мнение моих доверителей относительно него аналогичное: они считают вынесенное судом наказание адекватным содеянному Тихоновым и Хасис.

Фундаментальных нарушений, которые позволили бы вышестоящей инстанции отменить этот приговор, я не вижу. Нарушений, которые бы ограничивали право защиты на представление доказательств, не имелось. Ведь приговор, вынесенный на основе вердикта, не может быть оспорен по существу. Должны быть процессуальные нарушения. А их, по моему мнению, нет. Также не вижу правовых оснований для обращения защиты осужденных в Европейский суд по правам человека.

Александр Васильев, адвокат Никиты Тихонова:

— Вердикт присяжных как таковой, согласно УПК, не оценивается. Насколько он обоснован и мотивирован с точки зрения доказательств — не обсуждается и не обжалуется. С другой стороны, вынесению вердикта предшествует судебное разбирательство. Если оно велось с нарушениями законодательства, то это более чем достаточное основание ставить под сомнение законность вынесенного вердикта.

Нарушения в ходе суда были беспрецедентные. Чего стоит только удаление адвоката или лишение стороны защиты права реплик. Практически по любому делу это более чем достаточные основания отменять решение. Это дело политическое, поэтому есть вероятность того, что кассационная инстанция закроет глаза на эти нарушения. Но после кассационной инстанции у нас появляется возможность идти в Европейский суд, и мы, безусловно, этой возможностью воспользуемся, если кассационная инстанция не примет по делу законное решение. А вот через Страсбург дело с такими нарушениями не пройдет никогда в жизни.

Если Страсбург решит, что в ходе этого судебного рассмотрения были допущены нарушения Конвенции о защите прав человека, — это является в рамках действующего законодательства основанием для пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам в порядке надзора. Верховный суд выносит решение об отмене решения суда первой инстанции и возвращает дело в Мосгорсуд для пересмотра. Что будет в этом случае: за несколько лет, которые потребуются на всё это, половина свидетелей забудет, что они видели, вторая половина свидетелей куда-нибудь переедет. Вещественные доказательства, согласно приговору, будут уничтожены. Ну и само дело утратит актуальность и для ФСБ, и для Генеральной прокуратуры, поэтому никто по нему «спецколлегию» присяжных заседателей, как было в этот раз, создавать не будет. А при всех этих условиях мы более чем уверены, что вердикт будет в нашу пользу. Да, это долго, но это того стоит.

Ознакомление с протоколом судебного заседания и внесение на него возражения займет от силы неделю.

Так называемая краткая, немотивированная кассационная жалоба на решение Мосгорсуда уже была подана в день приговора — чтобы не пропустить срок.

Ольга Трусевич, постоянный наблюдатель на процессе от правозащитного центра «Мемориал»:

— Вердикт не кажется продиктованным кем-то «сверху». Было видно, как сомневалась и вырабатывала мнение коллегия: голосования, разделение голосов… Суров и приговор, но он соответствует вердикту и вынесен в отношении именно тех людей, которые должны были занять место на скамье подсудимых. Даже более суров, чем я ожидала: казалось, по нескольким вопросам будет снисхождение — но нет. Эта суровость — заслуга не подсудимых даже, а их адвокатов, которые построили линию защиты на очевидной лжи.

Защита пыталась перевести внимание присяжных якобы на расследованные версии убийства — хотя следствие работало и по этим версиям. Подсудимые и их адвокаты ссылались на показания убитой Натальи Эстемировой — полученные в первые дни после убийства. Наташа излагает возможные «чеченские» версии этого дела, но аналогичные свидетельства давали на допросах многие из нас, коллег Стаса, — в длинном ряду других версий. Подсудимые не случайно ссылались на убитую, а не на живых свидетелей, которые могли бы в суде прояснить, какие из первоначального множества версий находят наибольшее фактическое подтверждение.

На скамье подсудимых сидят реальные, а не произвольно назначенные кем-то убийцы. Перспектив обжалования нет — во многом из-за работы защиты осужденных, которая металась между правом и пиаром.

Александр Черкасов, член правления международного «Мемориала»:

— Надеюсь, наш многолетний опыт позволяет отличить заказное, сфабрикованное спецслужбами, силовыми структурами дело — от дела, которое те же самые службы и структуры старались расследовать добросовестно. Расклад голосов в коллегии при вынесении вердикта говорит: вердикт не был сфабрикован, были споры. Коллегия состояла отнюдь не из «винтиков» и «шурупчиков».

После убийства на следствии я подробно говорил прежде всего о «чеченских» версиях. Следователи с этими версиями работали, выезжали в Грозный. А могли ведь послать в Чечню запрос или «отдельное поручение» местным коллегам и потом положить в дело отписку.

А чего стоит неумелая попытка организовать Евгении Хасис алиби, которое легко побивается хронометражем поездов московского метро и билингами.

Если бы вышедшая из коллегии присяжных Добрачева осталась, то смогла бы добиться если не оправдательного вердикта, то хотя бы снисхождения, — для этого в итоге не хватило одного человека. Если бы она сообщила о «давлении» на заседании суда, а не «на стороне», то смогла бы повлиять на ход процесса. Но она повела себя так, что теперь у вышестоящей инстанции никаких «зацепок» для отмены приговора нет.